Черные розы

Он открывает дверь запасного выхода и выводит меня в прохладный ночной воздух. По моим венам течет виски, так что я не чувствую холода. Но Мейсон все равно снимает смокинг и накидывает его мне на плечи.

До этого момента я не осознавала, какой он на самом деле крупный. Его смокинг длиннее, чем мое платье, я проваливаюсь в него, как в черную дыру. Пока Мейсон одевает меня, как маленькую девочку, и закатывает на мне длинные рукава, я наблюдаю за ним. Я раньше не замечала, какие необычные у него волосы. Они платинового цвета – такие обычно бывают у бездельников с Западного побережья, которые проводят большую часть времени на пляже. Волосы распадаются на две части из-за вихра у него над левым глазом. У Мейсона не очень длинные волосы, но что-то в них придает ему бунтарский вид.

Его льдисто-голубые глаза блестят, так что их видно даже в темноте ночи. Я никогда раньше не видела такого оттенка голубого. Я смотрю на свое платье, и до меня наконец доходит, почему Скайлар настояла, чтобы я надела именно его. Я закатываю свои зеленые глаза, потом снова смотрю в его голубые в тон моему платью. Даже не припомню, чтобы я когда-либо так восхищалась чьими-то глазами, как сейчас. Алкоголь сделал меня храброй. Дерзкой. Беспечной.

Надев на меня свой смокинг, Мейсон перемещает внимание на мои ноги. Он опускается на тротуар, поднимает одну ногу и надевает на нее туфлю. В моей затуманенной голове проплывает мечта маленькой девочки, и я чуть не теряю равновесие от того, что он, кажется, прочитал мои мысли.

– Вот видишь, а теперь ты Золушка, – говорит Мейсон, надевая на меня вторую туфлю. – Ты сразу две принцессы.

Ха! Моя жизнь совсем не похожа на сказку. Сказки – не для таких глупых людей, как я. Сказки для тех, кто обращает внимание на детали. Для тех, кто не ищет на свою голову неприятностей. Я хмурюсь, глядя на то, как этот принц обувает меня, осознавая, что ни он, ни кто-либо другой никогда не сможет сделать меня принцессой. Но на какую-то долю секунды в глубинах моей кружащейся головы звучит тихий голос, который хочет, чтобы его услышали. Этот голос говорит мне, что, возможно, и у кого-то вроде меня может быть счастливый конец.

– Ой, больно! – ною я, пытаясь поспевать за Мейсоном, пока мы идем к машине.

Я останавливаюсь, прислоняюсь к стене, спускаюсь по ней вниз и очень неженственным образом снова снимаю туфли.

– Ноги болят.

Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, мой порядочного размера спутник подхватывает меня на руки и несет через автомобильную стоянку. Мое тело и мой разум ведут между собой жестокую борьбу. Разум кричит, чтобы Мейсон меня отпустил, но тело наслаждается ощущением его рук у меня на спине и на бедрах – рук, которые крепко прижимают меня к его мускулистой груди. Мое тело дрожит, когда я прижимаюсь лицом к его шее. Я глубоко вдыхаю его резкий, спортивный запах.

Я прикрываю глаза от его опьяняющего аромата и внезапно проваливаюсь в сон. На мне – десятки рук, они хватают меня за одежду и борются за место на моем теле. Но на этот раз я оказываю сопротивление. Я лягаюсь, ору благим матом и раздаю удары кулаками во все стороны. Кто-то зовет меня по имени, снова и снова, но я продолжаю защищаться, отказываясь становиться жертвой.

– Господи боже, мистер, что на нее нашло? – ревет кто-то от боли.

Сильные руки встряхивают меня за плечи, и я открываю глаза, словно меня вытащили из кошмара.

– Пайпер! Пайпер, проснись, – умоляет меня голос Мейсона.

Я пытаюсь сфокусировать свой нетрезвый взгляд на юном пареньке, который лежит на земле, закрыв лицо руками.

– Что случилось? – спрашиваю я, глядя на паренька, лежащего на полу гаража.

В уголках рта Мейсона появляются озабоченные морщинки.

– Он просто пытался помочь мне посадить тебя в машину, но ты вдруг начала сопротивляться. Ты ударила его в лицо, милая.

Когда до меня доходит, что произошло, у меня отпадает челюсть.

– Мне очень жаль.

Я смотрю, как паренек встает, потирая покрасневшую челюсть.

– Я не хотела, – говорю я, обращаясь к нему. Потом поворачиваюсь к Мейсону: – Прости.

Я ныряю внутрь и закрываю за собой дверцу, мечтая, чтобы машина меня проглотила и выплюнула в каком-нибудь другом измерении.

Я наблюдаю, как Мейсон перебрасывается с парковщиком парой слов, потом пожимает ему руку и, насколько я вижу, всучает несколько очень крупных купюр – к большому удовольствию паренька. Я с облегчением выдыхаю. Мейсон заплатил парковщику, чтобы тот не подал на меня в суд. Или не рассказал об этом одному из толпы журналистов, которые находятся сейчас в здании.

Когда Мейсон садится в машину, я почти сплю, опершись головой на окно. Я сижу и предаюсь сожалениям о том, как плохо все это могло закончиться для Мейсона. Для меня. Я даже не сопротивляюсь, когда он пристегивает меня ремнем безопасности. Но я делаю все, что в моих силах, чтобы не обращать внимания на глубину ощущений от его прикосновения, когда он легонько берет меня пальцами за шею и поворачивает мою голову к себе.

– Пайпер, что происходит? Что произошло на парковке? Расскажи мне. Я не смогу понять, если ты мне не объяснишь.