Черные розы

Боковым зрением я вижу, как Пайпер неловко переминается с ноги на ногу. Ну как можно ответить на этот вопрос на втором свидании? Как бы я ни ответил, я попал. Я не дурак. Поэтому я держу рот на замке.

Мужчина грозит мне пальцем:

– Я вас видел. Я наблюдал за вами вон оттуда. Вам не нужен черная роза, вам нужен, может быть, розовая. Или даже красная, нет?

Я смотрю на разнообразные цвета роз в его корзинке.

– Хорошо, мистер…

– Трудовский.

– Хорошо, мистер Ти, расскажите, что означают все эти розы.

Его глаза загораются, словно я попросил его рассказать о своих внуках.

– У розы много значений. Я скажу, что они значить для меня.

Он достает из корзинки белую розу.

– Белый символизирует чистоту, невинность, молодую любовь. Но еще верность. Она говорит: «Я тебя достоин».

Он кладет розу в корзинку и достает оттуда другую.

– Желтый роза означает дружба, забота, тепло.

Он заменяет желтую розу на оранжевую.

– А-а-а, вот этот подходит для молодых любовников. Он означает желание и влечение. Страсть, – глядя то на меня, то на Пайпер, объясняет он.

Потом берет в руки розовую и произносит:

– У розового много значений. Грация, изящество, даже счастье.

Он кладет ее в корзинку и достает последнюю розу.

– Красная роза не надо объяснять. Красная роза знают все. Теперь ты решай. У меня вон там покупатель. – Он указывает на молодую парочку, которая целуется и выражает чуть больше чувств, чем считается приличным в общественном месте. – Они – красный, без сомнения. Да, красный и оранжевый.

Я вытаскиваю из корзинки четыре цветка. Всех цветов, кроме красного. Потом протягиваю ему довольно крупную купюру, и он горячо меня благодарит.

– Красный, – произносит он, прежде чем уйти. – В следующий раз ты выберешь красный. Вот увидишь. Трудовский точно знает.

Мы смотрим, как он уходит и зигзагами направляется к следующему потенциальному покупателю.

Наши взгляды встречаются поверх роз, которые я держу в руках. Я передаю Пайпер розы по одной.

Сначала я даю ей белую.

– Ты достойна этой розы. Ты достойна всего, что только возможно в этой жизни. Я дарю тебе эту розу, потому что я буду ждать тебя: не важно, сколько времени мне потребуется – семь недель или семь лет. Я буду ждать. Я никуда не денусь.

Она берет розу, и ее прикрытые веки колеблются, когда она вдыхает ее аромат.

– Но…

– Я еще не закончил, – прерываю я ее. – У меня еще три розы.

Я протягиваю ей желтую.

– Эта за нашу дружбу. Благодаря тебе я стал лучше как друг, как человек, как мужчина. И я буду ценить это еще долго после того, как с этого цветка опадут все лепестки.

Пайпер берет розу и опять открывает рот, чтобы что-то сказать. Я подношу палец к ее губам:

– Твои пухлые губки могут помолчать еще две минуты, пока я закончу?

Пайпер закрывает рот и прикусывает нижнюю губу. Мне приходится слегка подвигать бедрами и расположиться так, чтобы она не заметила, какое воздействие на меня производит машинальное действие, которому она не придает никакого значения.

Я протягиваю ей розовую розу.

– Мистер Ти говорит, что эта роза символизирует грацию и изящество – ты обладаешь обоими этими качествами. Но я считаю, что у нее есть и другие значения. Обещание. Возможность. Восхищение. Благодарность. Ты принесла в мою жизнь обещание, Пайпер. Несколько лет я жил ради одного-единственного человека – ради своей дочери. Но когда я с тобой, то будь я проклят, если я не вижу возможность другого будущего – и за это я тебе благодарен. – Я пожимаю плечами: – Ну и еще я помню, что на День святого Валентина ребята в школе дарили розовые розы девочкам, которые им втайне нравились. До сих пор я еще ни разу этого не делал.

Пайпер вздыхает. Не могу сказать, от счастья или от грусти. Надеюсь, что от первого.

– Мейсон…

– Подожди, – останавливаю я ее, поднимая вверх ладонь, – у меня осталась еще одна.

Я протягиваю ей оранжевую розу.

– Страсть, – произношу я и делаю длинную паузу. Я указываю пальцем на нас: – Ты не можешь отрицать, что между нами есть страсть. И я почти уверен, что ты даже не станешь отрицать, что почувствовала ее еще в самый первый день, когда мы только встретились в аэропорту. Разве я не прав?

Пайпер приподнимает одну бровь:

– А что, мне уже можно говорить?

Ее дерзкий саркастичный голос вызывает дрожь в моем теле. Я смеюсь:

– Да, пожалуйста.

– Спасибо за цветы.

Она собирает их в букет и не спеша вдыхает аромат каждого цветка.

– Жаль, что у него не было черных. Я знаю, что это твои любимые.

Пайпер машинально проводит пальцем по татуировке за ухом.

– Почему ты так решил? – Между бровями у нее появляется морщинка.

– Вообще-то на тебе это в буквальном смысле написано. – Я киваю на ее шею, потом беру ее за запястье и глажу браслет.

Через минуту она отдергивает руку:

– Нет, они не мои любимые.

– Тогда почему у тебя на теле именно они?

Я понимаю, что давлю на нее. Она, может быть, еще не готова рассказать мне об этом – может быть, она никогда не будет готова.

– Наверное, в качестве напоминания. – Она теребит пальцами амулет в виде розы и кожаные полоски браслета.

– В качестве напоминания о чем? – спрашиваю я.