Черные секреты

Оглядывая класс с места, на котором раньше сидела Юри, Хаён освежала в памяти имена из ее дневника. «Кто бы это мог быть? Кто избил Юри до синяков на бедрах и кто окунул ее головой в унитаз?» Хотя все дружелюбно улыбались, Хаён прекрасно знала, что это не так.

«Учитель Но говорила, что все они добрые… Сможет ли она повторить это, если ей показать дневник Юри?»

Когда Хаён повернула голову, ее глаза встретились с очками в черной оправе.

– Как тебя зовут?

– Танби. Чу Танби.

– Красивое имя.

Танби сразу же улыбнулась, когда услышала это, затем снова поправила очки и нацепила на лицо невозмутимое выражение.

– У этого места есть владелец.

– Знаю. Ты же недавно сказала об этом.

Танби замолчала и уставилась на Хаён. Казалось, она гадала, станут они друзьями или нет.

Как только учительница ушла после утреннего собрания, одноклассницы собрались вокруг Хаён. Вопросы сыпались отовсюду.

– Откуда ты приехала?

– Из Сеула.

Упоминание о Сеуле разворошило улей.

– Но почему ты переехала сюда?

– Это было не мое желание.

– Где ты живешь?

Хаён, игнорируя сыпавшиеся отовсюду вопросы детей, открыла сумку и достала письменные принадлежности.

– Так это ты переехала на виллу? Интересно… Да, я слышала, что там появился кто-то моего возраста, – произнесла девочка, сидевшая позади на другом ряду. – Слышала от мамы. Ты ведь встречалась с ней? Учитель Ан, игра на фортепиано… Это моя мама.

– Так твоя мама и туда добралась?

– Обалдеть, вот уж точно деятельная натура…

– Ты тоже будешь ходить на уроки фортепиано?

Девчонки хихикали и болтали так, будто знали все семейные обстоятельства друг друга.

– Меня зовут Мина. Ли Мина, – представилась школьница, упомянувшая свою мать. – Если что-то будет непонятно, спрашивай.

Хаён посмотрела ей в лицо. Мина абсолютно не походила на свою пронырливую мать.

Хаён медленно провела пальцем по рисунку рыбы, с силой вырезанному на столе. В этих линиях она чувствовала боль, словно ножом резали не стол, а душу.

– Юри… где Юри?

– Что?

Выражение лица Мины мгновенно изменилось. Одноклассники, шумевшие вокруг, внезапно замолчали. Это молчание значило: они были в курсе того, что творилось с Юри.

Мина перевела взгляд куда-то вперед. Проследив за ним, Хаён увидела девочку, сидящую ко всем спиной, будто ей было абсолютно безразлично происходящее в классе.

Взгляд Мины вернулся к Хаён. Голос ее дрожал.

– Ты… откуда ты знаешь Юри?

– Недавно ты сказала, что это место Юри. Раз оно пустует, значит, она куда-то делась. Вот об этом я и спрашиваю.

Мина ощутимо расслабилась. Эмоции ясно отражались на ее лице, поэтому Хаён даже не пришлось ничего выпытывать. Среди имен, которые чаще всего появлялись в дневнике, было ее имя. Выражение лица соседки лишь убедило Хаён в том, что Мина имеет какое-то отношение к исчезновению Юри.

Когда прозвенел звонок к началу урока, школьники вернулись на свои места. Танби воспользовалась этой возможностью, чтобы потихоньку склонить голову к Хаён и прошептать:

– Осторожнее с Миной. С ней лучше не болтать.

Хаён посмотрела на нее, но Танби уже доставала тетрадь и книгу из своего стола и готовилась к уроку как ни в чем не бывало.

– Почему с ней стоит быть осторожнее?

– Поймешь со временем.

– А ты?

Танби округлила глаза:

– А… что со мной?

– Ты хорошая?

Танби выглядела растерянной, словно ей никогда раньше не задавали такой вопрос. Не дожидаясь ответа, Хаён спросила:

– Юри была ведь изгоем?

– Как ты…

Даже если б Хаён не видела дневник Юри, понять это было нетрудно. Стол Юри – насилие, причиненное ей детьми. Все эти глубоко вырезанные слова были тем, что Юри слышала каждый день; они оставляли глубокие раны на ее сердце.

– А твой стол очень чистый…

Хаён еще раз коснулась пальцами букв на своем столе. Ее охватило иное чувство, отличное от того, которое она испытывала, когда читала дневник. Эти буквы подтверждали боль Юри.

Танби побледнела, заметив, как пальцы Хаён притрагиваются к закорючкам на столе.

– Ты была хорошей подругой для Юри?

Танби не смогла ничего ответить и отвернулась. Не в силах даже поднять голову, она уперлась взглядом на стол, бессознательно грызя ногти.

В класс вошел учитель. Хаён выпрямила спину, уселась ровнее и приготовилась участвовать в уроке.

В сеульской школе дети тоже издевались над некоторыми. Ребенок нерасторопен, несуразно говорит или плохо соображает – и это делает его легкой мишенью для одноклассников. На первых порах обходится без групповых действий; сначала бросают камень и смотрят на реакцию. В зависимости от того, как он на это отреагирует, дети решают, запугивать его или оставить в покое.

Все начинается как забава одного-двух человек, но по мере того, как все больше и больше детей игнорируют или притесняют изгоя, он становится игрушкой для всего класса. Дети в группе легко могут увлечься атмосферой травли и начать заходить слишком далеко, что может привести к тяжелым последствиям.

Хаён снова коснулась стола, а затем ее руки опустились на стул. Она подумала о Юри, сидевшей на этом месте. Она знала ее лицо по фотографии, поэтому представить эту девочку было несложно. Юри сидела здесь, глядя на доску и спины детей…