Чёрные сердца (ЛП)

Воспоминание оказалось достаточно ярким, чтобы я невольно напряглась, и сердце подскочило к горлу.

Я слышала, как грохочет моё сердце в груди, и это определённо не усмиряло страх.

Я невольно думала о том факте, что Ник это тоже слышит.

Насколько хорош его самоконтроль в эти дни?

Я не спрашивала у Джема.

Я даже не подумала спросить у него, учитывая то, как нормально все вели себя в отношении вампиризма Ника. Они вели себя обезоруживающе нормально, как будто всех тех событий в Сан-Франциско вообще не было.

Что-то в действиях Ника встревожило и Пантера.

Пёс слез с моих коленей, подняв ушки, обошёл меня и сел сбоку, пытаясь понять, что Ник делает с моей шеей. Когда непонимание и беспокойство Пантера не ослабли, он резко гавкнул, явно адресуя это Нику.

Это показалось мне собачьим эквивалентом:

«Эй! Человек! Ты что делаешь? Прекрати!»

Ник убрал зубы от ошейника ровно настолько, чтобы почесать Пантеру за ушками.

— Не беспокойся, приятель, — прошептал он. — Я не сделаю ей больно, — хмыкнув, он добавил, обращаясь ко мне: — Единственный риск — это то, что всё окажется бесполезным… и я могу сломать себе зуб.

— Просто попробуй, — поторопила я.

По какой-то причине его слова вновь заставили меня расслабиться.

Они также почему-то убедили меня, что, возможно, Ник действительно сумеет снять эту штуку.

Теперь я их уже слышала.

Они поднимались по лестнице.

Как и сказал Джем, они двигались осторожно, но вовсе не медленно.

Мы находились на предпоследнем этаже, но я знала, что это тоже не будет иметь особенного значения. Всё сведётся к гранатам и к тому, как долго Джем и Солоник сумеют их сдерживать.

Ник вновь прижал губы к моей коже, приноравливаясь обхватить зубами бледно-зелёный металл. Я вздрогнула от скрипучего, скрежещущего звука, когда он попробовал вцепиться посильнее. Затем он схватил обеими руками ошейник, чтобы удерживать его неподвижно.

Он убрал рот во второй раз.

— Возможно, мне придётся дёрнуть за него, — виновато сказал он. — Учитывая, как он крепится к твоему позвоночнику, это может причинить боль. Но мне нужно как можно дальше оттянуть ошейник от твоей кожи, чтобы нормально сжать его челюстями.

Я покачала головой, но не в знак отрицания.

— Делай, что считаешь нужным, — произнесла я. — Тебе не нужно спрашивать у меня разрешения, Ник. Просто делай.

Он кивнул.

Я почувствовала, как он поколебался всего долю секунды, затем крепко схватил ошейник обеими руками и упёрся коленом в мой бок, чтобы я не подалась навстречу, когда он потянул ошейник от моей кожи. Когда я не сумела удерживать голову ровно и противиться силе его рук и ладоней, Ник разжал одну ладонь, отпустив ошейник, и обхватил ею мою голову.

Он аккуратно потянул ошейник и мою голову в разные стороны, действуя с такой осторожностью, которая говорила мне, что он боится ненароком свернуть мне шею.

Его зубы опять сжали ошейник.

В этот раз я не ощутила его губ, пока он не захватил металл посильнее, пытаясь добиться нужной хватки. Ошейник начал причинять боль, разрывая плоть моей шеи сзади, но я прикусила язык, стараясь не издавать ни звука и не шевелиться.

Пантер заскулил.

Когда я открыла глаза, щенок волкодава семенил передо мной туда-сюда, явно переживая и наблюдая за нами. Наверное, по выражению моего лица он видел, что я отнюдь не получаю удовольствие от этого.

Я улыбнулась ему, стараясь его успокоить, но он лишь заскулил.

Затем он подпрыгнул, начав лизать моё лицо.

Он обошёл меня сзади, наверное, принявшись лизать и Ника тоже, в своей мягкой щенячьей манере прося его остановиться, не делать больно его человеку.

В этот раз Ник его проигнорировал.

Он под разными углами стискивал зубами ошейник, с каждым разом кусая его всё сильнее.

Затем он, похоже, нашёл такую хватку, которая его устраивала.

Его ладонь сильнее сжала мою голову, не меняя угол наклона головы или шеи. Я почувствовала, как он напрягся позади меня, и поначалу ничего не слышала, но я ощутила, как ошейник задрожал от того, что он впился в него своей вампирской хваткой. Он не дышал, отчего становилось ещё страннее. Ни одного тёплого выдоха не омывало мою шею, не было ощущения затруднённого дыхания, или хрипа, или любого другого звука, который человек издаёт от натуги.

Была лишь тишина, ощущение его напряжённой ладони и колена, резкая тяга в задней части шеи, где он оттягивал ошейник от моего горла.

Когда это без перемен длилось как будто слишком много секунд, я ощутила первую волну настоящего страха.

Если честно, я не позволяла себе всерьёз задуматься о том, что мы будем делать, если не сумеем снять с меня ошейник. Теперь я думала о крыше, гадала, сумеет ли Ник вытащить нас одного за другим, спрыгнув на деревья… желательно так, чтобы никто из нас не убился и не попал под пули.

Я уже собиралась сказать Нику, что довольно, что у нас заканчивается время, и ему надо остановиться, чтобы мы убрались отсюда к черту…

Но тут в моих ушах раздался громкий хруст.

Точнее, он раздался прямо возле моего правого уха.