Черные шляпы

Чтобы возместить все то время, на которое он отрывал от семьи ее мужа, Уайатт выделил для Эммы один вечер, чтобы зайти в квартиру Мастерсонов, где его предусмотрительность была вознаграждена превосходным ростбифом с жареной картошкой и всевозможными гарнирами. Эмма улыбалась и слегка флиртовала с Уайаттом, который не очень-то возражал, как, впрочем, и Бэт, поскольку в эти минуты она превращалась из нынешней дородной матроны в хорошенькую девочку, которой была в прошлом.

И когда Уайатт сказал, что в предстоящие дни он, вероятно, продолжит пользоваться ее расположением, отвлекая Бэта на свои дела, Эмма тоже не стала спорить.

— Я знаю, что Уильям очень ценит вашу дружбу, Уайатт, — сказала она, приведя обоих мужчин в смущение. Они сидели в вычурной и перегруженной декором гостиной, прямо скажем, мало подходящей в качестве приюта для старого охотника на бизонов, такого, как Бэт. — Я и не собиралась становиться на вашем пути. Просто присмотрите за ним. Сами знаете, каким вспыльчивым может быть мой Уильям.

У Уайатта никак не получалось называть своего бывшего заместителя «Уильям», поэтому в присутствии миссис Мастерсон ему приходилось сдерживать себя, называя его «Бэт», а не «Бартоломью».

Среди недели он позвонил домой, во второй раз с начала его поездки. В первый раз он связался с Сэди сразу же по прибытии, чтобы сказать, что дорога прошла нормально.

Связь была хорошая, казалось, что его темноволосая, темноглазая Сэди разговаривает с ним лицом к лицу.

Он живо представил себе, как сверкают ее глаза, и отнюдь не от страсти.

— Кэтрин Каммингс, да? — проговорила она своим хрипловатым музыкальным голосом, больше хриплым, чем музыкальным, в этот момент.

— Что, милая?

— Не надо называть меня милой, Уайатт Эрп. Не наливай мне уксуса, ожидая, что он сойдет за шампанское. Она мне позвонила, интересуясь, не слышала ли я что-нибудь о тебе. Она хотела знать, помогаешь ли ты ее сыну.

Уайатт в одиночестве сидел в кабинете Джонни, разговаривая по его телефону. Он лишь закрыл глаза и поежился. Значит, Кейт Элдер позвонила в их бунгало, и теперь Сэди знает, что подружка Дока Холидэя, у которой была своя история и с Уайаттом, была, с одной стороны, их клиенткой, а с другой — женщиной, пришедшей в дом Эрпов, когда ее не было дома.

— Сэди, дорогая…

— Не называй меня «дорогая» сегодня, Уайатт Эрп. Я не желаю, чтобы мне лгали!

— Я не лгал. В замужестве ее зовут Кэтрин Каммингс.

— Стало быть, грех умолчания. Она сказала еще кое-что интересное — ты говорил, что она заплатила тебе «несколько сотен». Более одного раза в нашем разговоре, который, хочу тебе сказать, был абсолютно вежлив, она сказала, что заплатила тебе пять сотен. Пять сотен долларов!

Уайатт оперся локтем на стол и прикрыл лицо рукой.

— Сэди, незачем спорить. Я не сказал тебе о сумме, поскольку мне нужен был хороший запас на эту поездку. И не сказал, что мой клиент — Носатая Кейт, поскольку прекрасно знал, что у тебя это вызовет раздражение.

Ответом было молчание.

— Сэди?

— …Хорошо, — наконец раздалось из трубки. — Всякий раз, когда слышу от тебя такие речи, я думаю, что можно простить тебе пару таких греховных умолчаний.

— Ничего греховного. Небольшие умолчания. Но, Сэди, послушай, у сына Кейт здесь настоящая золотая жила. Он называет это второй «золотой лихорадкой», и он прав.

Уайатт быстро изложил ей все события, умолчав только о происшествии на Кони-Айленд, поскольку знал, что она до дрожи боится поножовщины. Но Сэди хватило и новостей о налете на салун, даже если бы там не фигурировали автоматы.

— Мы скоро снова откроемся, — сказал Уайатт.

— Мы?

— Ну, я нужен мальчишке. У него есть выдержка, но ему надо многому научиться. И, в любом случае, я думаю, эта точка созрела, чтобы вести в ней игру. Карты, может, по ходу дела и казино.

— Уайатт, только послушай, что ты говоришь. У нас нормальная жизнь в Калифорнии, у тебя работа детектива, а еще есть наш рудник в Хэппи Дэйз… Ты уже не в том возрасте, чтобы держать салун, да и, в любом случае, это незаконно!

— Сэди, наш рудник в последние три года не наградил нас ничем, кроме усталых взглядов, и ты прекрасно это знаешь. А здесь я нашел богатую серебряную жилу…

— Теперь уже серебро. Сначала ты говорил о золоте.

— Да, это золотая возможность. Проклятье, жена, это может быть моим последним шансом действительно сыграть по-крупному.

— Последним шансом? — переспросила она голосом, в котором смешались негодование и боль. — А как же я, Уайатт? Как же мы?

— Когда все установится, я перевезу тебя сюда. Мы вместе видели немало больших городов, но Нью-Йорк переплюнул их все. Тебе здесь понравится, моя дорогая малышка.

Она застонала.

— Плохо дело. Если ты называешь меня «моя дорогая малышка», я чувствую себя так, словно мне предстоит искупаться в лошадиной моче.

— Сэди…