Черные стрелы 2 (СИ)

Где-то снаружи раздался крик, шум и, кажется, топот лошадиных копыт. Кто-то закричал еще раз. Теперь женщина, монахиня, кричала пронзительно и страшно. Погруженная в ночную дрему Скелосова пустынь ожила. Когда Элисса, проклиная все на свете, бежала к подвалам, в часовне при монастыре тревожно забил колокол. Укрывшись в небольшой нише, за плотной шторой, Элисса быстро переоделась, убрав волосы под узкий капюшон одеяния монахини, который она старательно натянула чуть ли ни до самого носа. В темноте подвалов Вирта не сможет ее узнать издалека — получится подобраться поближе, а там….

Элисса покрепче сжала рукоять стилета — лучше пожертвовать одной жизнью, чем подставить под удар всех монахинь. Пусть это будет только ее грех. Элисса заслужила его.

Когда мимо ставшей ее укрытием ниши пробегало несколько сестер, воровка выскочила из-за шторы и последовала сразу за ними. Но когда монахини поспешили к дверям во двор, Элисса побежала в другую сторону, незаметно скрывшись за дверью в подвалы.

Едва воровка успела ее прикрыть, как нос к носу столкнулась с высокой статной женщиной в такой же одежде, что была теперь и на ней самой. В руках неизвестная уверенно держала массивный топор дровосека, а ее глаза горели холодной решимостью.

Элисса никогда не видела сестру Вирту, но сразу догадалась, что перед ней именно она. Прежде чем девушка успела выхватить стилет, монахиня обратилась к ней раскатистым басом:

— Что стряслось, сестра?! Я слышала крики и колокол! На нас напали разбойники?

— Да! — Выпалила Элисса, судорожно кивая и придавая своему голосу тревожную вибрацию.

Темнота у спуска в подвал сыграла воровке на руку и Вирта не могла разглядеть ее лица. В глубине души она возблагодарила судьбу за то, что статная монахиня сама подсказала ей выход из неприятной ситуации. Воровка никогда не верила в Бога, разве что в детстве, до того, как он допустил смерть ее матери и посягательства отчима. Вера Элиссы иссякла, как и кровь, льющаяся из ран на теле попытавшегося овладеть ею мужчины. С тех пор девушка верила лишь в судьбу и удачу. Если первая частенько забрасывала ее в весьма щекотливые и не дающие скучать ситуации, то вторая всегда помогала выбраться из них живой и невредимой. Вот и сейчас две этих неразлучных сестрички были в своем репертуаре — затянули по уши в глубокий омут и сразу же подали руку, за которую воровка и вцепилась когтями, будто кошка. Испуганно всхлипнув, она залепетала:

— Там неизвестно что творится. Ужас какой-то. Меня послала настоятельница, чтобы я позвала вас! Кажется, на монастырь напали разбойники…

— Держи! — Никаких вопросов Вирта задавать не стала. Она просто сунула в руку воровки длинный резной ключ, сорвав его с бечевки, что висела на ее толстой шее. — Оставайся здесь, а я пойду и вразумлю этих заблудших овец. Если… если я не вернусь — запрись внутри и жди. Мы зажжем сигнальный костер, и вскоре прибудут солдаты из ближайшей крепости. Да поможет нам Альтос!

Тяжелая рука Вирты коснулась плеча Элиссы и монахиня, едва не сорвав дверь с петель, поспешила на помощь сестрам. Не веря собственной удаче, воровка с не меньшим рвением бросилась в обратном направлении. Заблудиться в прямом коридоре с редкими ответвлениями было сложно, поэтому Элисса быстро отыскала нужную секцию. Промчавшись мимо стола с открытым молитвенником и горевшей рядом свечой и едва не уронив стоявший за ним стул, девушка остановилась у двери, врезавшись в нее руками. Быстро сунув ключ в замочную скважину, она дважды повернула его, слыша приятно для уха воровки щелканье.

С трудом открыв скрипучую тяжелую дверь, воровка взяла со стола свечу и осторожно заглянула внутрь — ничего впечатляющего. Какие-то короба разных размеров, в изобилии расставленные вдоль каменных стен, увешанных потемневшими пронумерованными стеллажами, пара бочонков, завалы мелких деревянных коробок и несколько тугих тюков — вот и все богатство Скелосовой пустыни. К тому же все здесь было покрыто внушительным слоем пыли и паутины, что свидетельствовало о том, что сестра Вирта не очень-то добросовестно исполняла свои обязанности или же эти вещи покоятся в подвале без надобности очень и очень давно.

Внимание воровки сразу же привлекли несколько коробов свободных от пыли и паутины. На краю одного из них лежали листы бумаги и огарок свечи, рядом — чернильница и потрепанное перо. Видимо, Элисса все же зря грешила на Вирту — свое дело та делала. Склонившись над бумагами, девушка быстро пробежала глазами по тексту, едва заметно шевеля губами. Из прочитанного ее больше всего заинтересовали последние строки: «серебряные подсвечники три штуки, два канделябра золотых, коллекция фигур…».

— Вот! — Элисса обрадовано щелкнула пальцами, и звук вышел куда громче, чем она рассчитывала.