Чёрные цветы

– Я поставлю будильник на полчаса, – сказал он, нажимая кнопки на часах. – Тебе наверняка понравится. Я назвал её собором.

– Двадцать минут, – попыталась противиться я, но он просто потащил меня к пролому в стене.

– Сперва там узкий коридор и ничего не видно, – предупредил он, пригибаясь и показывая вперёд. – Ты ведь не боишься темноты?

– Нет, – заверила я. – Мама считает, что я вообще лишена нормальных человеческих инстинктов самосохранения, но, строго говоря, это не так. У меня они есть, просто я отлично умею не давать им волю.

– Это мне в тебе нравится, – улыбнулся он.

Я готова была ответить, что мне в нём тоже кое-что нравится, но прикусила язык и полезла в туннель. Скользкий пол был покрыт водой, а коридор снова и снова поворачивал, делаясь шире и приближаясь к источнику серебристо-зелёного света.

– Эти туннели не заливает? – поинтересовалась я.

– Иногда тут льёт как из ведра, – сказал он. – Но не бойся, я за все годы не видел, чтобы их заливало.

– Вы же вроде переехали сюда всего два года назад? – удивилась я.

– А чувство такое, будто двести! – рассмеялся он.

– По крайней мере, тебе есть куда пойти, чтобы… – Я сбилась с мысли, резво пригнувшись под низким карнизом перед выходом в пещеру. Шон очень точно назвал её собором. Она была не меньше футбольного поля, невероятной высоты, с каменной дорожкой, пересекавшей её посередине между двумя озерами гладкой серебряной воды. Там и сям сталактиты сливались со сталагмитами, образуя массивные колонны, а откуда-то сверху струился изумрудный свет.

– Как такое может быть? – хотя я говорила вполголоса, пещера подхватила мой голос и размножила бесконечно повторявшимся эхом.

– Трудно поверить, да? – голос Шона как будто достиг меня с сотни направлений, а он жестом предложил мне идти вперёд. Я ступила на дорожку и направилась на противоположный конец, приподнятый над водой, как сцена. Или как алтарь – если уж придерживаться сравнения с собором.

С каждым шагом я чувствовала, как меняется, становится более серьёзным моё настроение. Не то чтобы меня заполняла печаль. Это скорее было ощущение какой-то нехватки. Или смутного воспоминания о чём-то милом и прекрасном.

– Ностальгия, – кинула я через плечо, и Шон кивнул. Его глаза повлажнели.

– Здесь она очень сильна, но я думаю, тебе понравится.

– Я в восторге. Спасибо, что уговорил меня прийти.

– Пустяки. – На его лице мелькнуло лёгкое смущение.

– Я никогда в жизни не видела такой кра… – Я застыла.

В глубине зала, за алтарём, стояла девушка.

Глава 17

– Здесь кто-то есть! – воскликнула я, пытаясь остановить Шона взмахом руки.

– Кто, статуя? – рассмеялся он.

– Че… чего? – Я всматривалась в неподвижную фигуру девушки в алькове.

– Да ты подойди поближе, – сказал он.

Я поднялась к алтарю на трясущихся ногах. Он был прав. Это оказалась статуя девушки с белыми волосами, каскадом спускавшимися до самых колен. Её одеяние выглядело как нечто среднее между платьем и длинной сорочкой, сделанной из листьев и белых цветов. Обнажённые руки и ноги были длинными и стройными. Глаза поражали глубокой синевой, переходившей в фиалковый цвет, а на носу темнела маленькая родинка. Одну руку она слегка приподняла, протянув вперёд, а в другой держала сердце. Вовсе не милое сердечко-валентинку, а анатомически правильное сердце, скорее всего человеческое. Её пальцы были покрыты алой кровью.

– Евлалия, – прошептала я.

– Откуда ты её знаешь? – удивился Шон.

– В книге твоей мамы об этом острове есть портрет, – ответила я. – Его нарисовал кто-то из экипажа «Фортуны».

– Вот как?

– Да, точно. Ты разве не видел книгу?

– Даже и не думал её читать. – Он поднял руку, как будто хотел коснуться пальцев Евлалии, но передумал.

– Я отдам её тебе, когда прочту сама, – пообещала я. – Как ты думаешь, кто бы мог это сделать?

– Может, сюда приезжал скульптор и никому ничего не сказал?

– Значит, он должен был появиться недавно, чтобы успеть прочесть книгу и увидеть портрет. Но эта статуя такая старая на вид.

– Может, и рисунок был сделан в восемнадцатом веке. – Шон небрежно пожал плечами. – Может, его ещё где-то напечатали. Или он долго хранился в какой-то семье или тайном обществе.

При мысли о тайном обществе, посвящённом служению Евлалии, меня охватил восторженный трепет.

– А что там, под водой? – поинтересовалась я, показав на углубление по другую сторону от алтаря, в котором угадывался силуэт какого-то предмета.

– Там… ещё одна статуя, – меня удивило смущение в голосе Шона. Я пересекла алтарь и всмотрелась в серебряную воду, едва покрывавшую статую. Это была ещё одна девушка, такая же по размерам, как и Евлалия, только отколотая голова лежала рядом с телом. Я мгновенно узнала это лицо, эти тёмные локоны, хотя сейчас лицо скорее походило на череп.

– Леонора, – прошептала я.

Она была убийственно прекрасна: брови вразлёт, глаза как у лани и полные, выразительные губы. Леонора была одета в простое белое платье, достававшее до босых ступней, и как у Евлалии, у неё была приподнята одна рука. Другая сжимала нож с острым кривым лезвием.

– Я слышал, что она убила свою сестру, – сказал Шон.