Черные Вороны8. На дне

– Не знаю. Скорее всего, сегодня вечером. Но весь твой гардероб в нашей спальне. Ты можешь зайти и переодеться.

Я невольно напряглась всем телом, а он усмехнулся:

– Не волнуйся, я за тобой туда не пойду, но если ты считаешь, что под твоей одеждой осталось хоть что-то, чего я не видел, ты сильно заблуждаешься… я видел тебя всю, трогал тебя всю, ласкал…

– Хватит! – выпалила так громко, что от неожиданности замолчала, а он рассмеялся. Почему его смех всегда слышится таким издевательским, словно видит меня насквозь и знает, что он меня волнует. Все в нем волнует, и вот эти наглые и пошлые намеки тоже вызывают реакцию. И за это хотелось впиться в его красивое лицо ногтями.

– Ты любила одеваться при мне… ты любила, чтоб я тебя одевал, а еще ты любила, чтобы я тебя раздевал.

К моим щекам прилила вся краска, и они стали пунцового цвета, я почувствовала, как сильно они горят.

– Впрочем, какая разница, это все было в прошлой жизни, верно? А в этой я все еще твой муж и все еще имею на тебя все права. Отдыхай, малыш. Можешь не выходить к гостям.

Он вышел из комнаты, оставив после себя свой особенный запах. Тот самый, что так невидимо вплетался в мою одежду. И повсюду преследовал меня навязчиво и неуловимо. И самое ужасное – он мне нравился… я втягивала его в себя и понимала, что он правильный. Нет, ничего в этом правильного нет. Это рефлексы, как у животного. Просто я и раньше чувствовала его запах и привыкла к нему. Так реагируют на что угодно привычное.

Ведь Данила, как его там по отчеству, говорил мне об этом, говорил о том, что Макс использовал свою власть надо мной, чтобы привязать к себе. Что ж, я склонна в это поверить. Сама мысль о том, что теперь он будет находиться слишком близко от меня, вызывала чувство непреодолимого страха и паники, даже боли, в какой-то степени. Свою слабость осознавать и понимать, что никто не вступится, ведь если все это правда, для окружающих этот человек в своем праве. А еще меня мучил страх. Дикий и необъяснимый ужас, что я снова впаду в патологическую зависимость от него. Что он каким-то непостижимым образом способен заставить меня сходить по нему с ума.

И это опасно… это, словно сжимать в пальцах лезвие опасной бритвы и точно знать, что одно неверное движение – и оно изрежет меня на куски. И никто, ни один врач даже самый талантливый не сошьет меня обратно.

Я слышала, как они съезжались, его гости. Как скрипели покрышки по подъездной дороге. Слышала женские и мужские голоса и играющую где-то внизу музыку. А я заперлась изнутри в детской спальне, и мне не становилось легче или спокойней. Я была уверена, что он войдет в любую дверь, если захочет. Либо с ключом. Либо выбьет одним ударом. Несдержанный. Вспыльчивый и эмоциональный. Ходячая граната с вырванной чекой, никогда не знаешь, рванет ли она сейчас или позже.

Мне было страшно, я не чувствовала этот дом своим, я не знала, что здесь вообще мое в этом мире, который лишь за одни сутки стал чужим и враждебным.

Мне не с кем поговорить, некому пожаловаться. Они все скрывали от меня правду. Я чужая для них. Для всех.

Посмотрела на часы и твердо решила не идти на проклятый ужин. Мне нечего там делать. Я имею право отказаться. И плевать на этих его партнеров, плевать на всех. Они мне никто. Я никого из них не знаю, не помню. Но и сидеть в этой комнате было невыносимо. Мне казалось, я сойду с ума от мыслей, что лезли в голову. Можно было принять снотворное, но и это было страшно.

Я даже выглянула в окно, с любопытством разглядывая гостей. Шикарно одетые, в дорогих украшениях они заходили в дом. И все же меня одолевало любопытство. Какую жизнь я вела в этом доме? Если я была хозяйкой, как говорит Макс, чем я занималась в свободное время? Помимо того, что развлекала самого хозяина? Как проходил мои день в этом доме.

Я вышла из комнаты и, оглядываясь, проскользнула к лестнице, ведущей наверх на веранду, я хотела рассмотреть их со стороны. Определить степень опасности. Но не увидела ничего странного. Гости собрались у бассейна, официанты разносили напитки, женщины увлеченно беседовали и разглядывали разноцветный фонтан, который хрустальными струями стекал прямо в бассейн. Мужчины играли в карты за столом и курили сигары. Мой муж был среди них. Если бы я не знала, какое он чудовище, я бы в очередной раз залюбовалась им. Потому что никого красивее никогда не встречала, уверена и в прошлой жизни тоже. Посмотрела на открытые ворота и охрану, снующую с рациями возле бассейна.

Я вдруг подумала, что, если они все настолько заняты, я могу просто удрать. И в ту же секунду Макс вскинул голову и посмотрел прямо на меня, бокал застыл у него в руках, а потом губы растянула его эта фирменная дрянная улыбочка, от которой я вся наэлектризовывалась. И он вдруг сделал этот жест… кивком головы. Такой обычный жест и в то же время… так кивают только своим, только близким «иди сюда» или «иди ко мне». И внутри все всколыхнулось, появилось непреодолимое желание прийти. Оно стало таким сильным, что я решительно вышла из своей комнаты, прошла в соседнюю и распахнула там двери настежь.