Черный альпинист

Маньяк закивал, показывая что-то руками, хрипло издал несколько коротких звуков: он предлагал зайти в село с двух разных сторон. Тахир понял, кивнул и пошел влево, за длинную луговую низину с ульями, дальше прошел сквозь яблоневый сад на задворки домов. Ждал, ему казалось, что приятель должен начать первым, что именно так они условились.

Тахир присел у забора большого кирпичного особняка. Его беспокоила собака во дворе. Нащупал камешек, дробно запустил им по плитам двора. В темном углу послышалась возня, из конуры вылез пес на короткой цепи, вяло гавкнул.

Тахир очень медленно, стараясь тихо дышать, стянул с плеч рюкзак, придержал чехол с лыжами и палками, опустил у забора. Отстегнул ремешок на ножнах у ремня и вытащил отцовский нож. Встал и отошел от забора на два шага. Пес увидел его, рванулся к забору, — цепь опрокинула животное на спину. А Тахир уже летел на пса, перемахнув через забор. Ударил в теплый псиный живот, второй рукой забираясь ему в пасть, сквозь зубы и шершавый язык, чтобы не смог завизжать. Пес после первого удара смог лишь коротко рыкнуть, затем лишь взвизгивал от входящей в тело стали; наконец, глухо захрипел, пальцами Тахир почувствовал исходящую из горла кровь. Отпустил трупик, мягко уложил на плиты. Оттащил в конуру. Сам залез в кусты у дощатой веранды.

Тут и начался шум на противоположном конце села. Женский крик прорезал черную ночь, раздался выстрел, вопли сбились в какофонию, яростно залаяли собаки по всему селению. Вспыхнул свет и в этом доме, на порог с ружьем выскочил высокий мужик, огляделся, подошел к забору, пытаясь понять, что происходит. За ним появились старуха, два пацана, пожилая дородная женщина в халате (скорее всего жена), — все шумно на казахском обсуждали происходящее. Мужик не выдержал, побежал по улице к концу села.

А Тахир услышал, как молодой женский голос из распахнутой двери звал старух: «Кайда барасын, апа! Апа!»

Он вскочил, не обращая внимания на завопивших в двух шагах женщин, бросился в дом, — на пороге подхватил на руки выходившую девушку в длинной ночнушке, с косами, и через растворенную калитку побежал обратно — в сад.

Не сразу, но тело на плече начало извиваться, колотить кулачками по его спине и истошно вопить. Он приостановился на пасеке, поставил девушку на ноги и легонько дал пощечину, показал кулак. Девушка замолкла. Тахир зачем-то скинул одной рукой крышку с ближайшего улья — внутри еще сидели на полных сотах пчелы, сонно копошась несколькими слоями. Тахир отломил кусок сот, засунул в рот, второй кусок насильно скормил девушке. Снова взвалил ее на плечо и быстрыми шагами пошел к реке — по пути опрокидывая или просто тревожа ульи пинками. Он уже вспомнил о брошенном у забора дома рюкзаке, но возвращаться было поздно. Когда с трудом забрался на противоположный высокий берег, разглядел, как бегут в его сторону люди, а перед ними прыжками, с лаем — сторожевые собаки. Где-то посередине пасеки погоня сбилась, скомкалась, отпрянула от бега, Скулеж среди собак, ругательства и поспешное бегство среди людей наблюдал с улыбкой. А снизу, из долины, донесся гул вертолета. Тахир взвалил девушку (она находилась в ступоре) и побежал дальше.

Способность рассуждать, осознавать вернулась к Тахиру только после рассвета. Лишь немного не опоздала. Несколько часов тащил он девушку по зарослям кустов и фруктовых деревьев, от корней до верхушек опутанных ежевикой, зверски устал и разозлился. Когда девушка, улучив момент, попыталась было удрать, он хлопнул ее кулаком по голове, и не скоро она пришла в сознание. На открытой местности он ушел бы гораздо дальше, — но кружили над ущельем два милицейских Ми-7 с красно-синими линиями на фюзеляжах, носились взад-вперед джигиты на лошадях, десант пограничников с собаками пытался развернуть облаву. Но Тахир успел уйти из ее радиуса.

А потом засел в пещерке. Девушка забилась в угол, негромко визжала, причитая и раскачиваясь на манер кладбищенских плакальщиц. Тахир смотрел на нее хмуро: лет пятнадцати, в грязной и изорванной ночнушке, низенькая, толстенькая, с рябым плоским лицом. Жалкий, отчаявшийся детеныш. Первое, что вспомнил, был сын. А если кто-то и его вот так же напугал, похитил? Что происходит? Что он делает? Где он?

— Иди обратно, — сказал ей по-русски, так как по-казахски не смог припомнить.

Она поняла, мгновенно примолкла. Смотрела, стараясь разгадать его злодейский умысел.

— Туда, — показал он на выход, — прости меня. Я нечаянно. Бельмес?

Она кивнула, медленно и гибко привстала и, как мышь, согнувшись, бросилась наружу. Он вышел за ней, глядел как несется по склонам, по берегу реки девчонка с коричневыми босыми ногами, мелькали почище пропеллера белые пятки. Засмеялся. Потому что его кошмар остался позади — если облава не схватит. Карта осталась под курткой, на груди, достал, определился с местоположением и пошел обратно — без лыж, без еды путь предстоял долгий, тяжелый.