Черный беркут

Приятели стояли в отделе, где шла торговля вязаными свитерами. Сашка уже выбрал и, отставив руки, проверял на качество теплый свитер с вышитым на левой стороне белым медведем; лейбл явно говорил за то, что в этом свитере не страшны никакие морозы. К тому же этот подарок отцу будет иметь особое значение.

— Давай себе такие купим? — Сапрыкин перевернул свитер и стал изучать его сзади. — Норвегия, высший класс.

— Да я вроде не мерзну.

Сапрыкин покосился на друга, который в самый лютый мороз ходил с открытой шеей. Однако сегодня на нем был плотно повязан толстый шарф.

— Так берем?

— Давай, — согласился Ремез.

— Девушка, нам два свитера пятьдесят вторых и один... ты какой носишь?.. и один пятьдесят шестой. Леха, купи матери кофту. Я куплю. — Сапрыкин взял над приятелем шефство, находясь в некой эйфории после удачной покупки. — Девушка, нам еще пару сорок восьмых женских, вон тех. — Он указывал продавщице на кофту, а Ремез смотрел в другую сторону: в универсам, таща за собой клубы морозного воздуха, входили командир бригады Игорь Орешин и Анна.

Алексей напрягся и непроизвольно вытянулся, но не перед командиром, а перед его женой. И не мог отвести взгляда от ее глубоко посаженных серых глаз и румяных щек.

Орешин, увидев своих бойцов, направился к ним. Разматывая шарф, Аня шла позади мужа. Она тихо улыбалась, слегка приподняв уголки губ, улыбалось все ее лицо, глаза, щеки с обозначившимися симпатичными ямочками.

Так уж повелось: самая красивая для солдата женщина в военном городке — жена командира. Сколько разговоров было по этому поводу! Говорили в основном коротко и уважительно, с долей шутки и только тогда, когда Анна приходила в часть: «Мне в такую!» Хотя молодые бойцы понимали, что «такую» мог иметь только Игорь Орешин.

Ее красота была не кричащая, библиотекарша в части по внешним данным могла дать Анне несколько очков, но она стала единственной для Алексея, пацана, который в восемнадцать лет надел форму морского пехотинца, потом, прослужив полтора года, вступил в элитное подразделение, относящееся к Департаменту по борьбе с терроризмом, через шесть месяцев подписал контракт, прошел короткий курс, получил звание прапорщика и еще два года либо находился в части, либо выполнял боевые задания. И все это без перерыва, если не считать двух коротких отпусков, которые он прожигал дома: скорее бы в часть, к друзьям и чувствовать, что где-то рядом находится любимый человек.

Впервые Алексей увидел Анну три года назад.

— Кто это? — спросил он у сослуживца.

— Да ты что! Анна, жена Орешина.

Они стояли возле КПП, Алексей заметил, что Анна чуть дольше положенного при встрече с незнакомцем задержала на нем взгляд. Это и понятно: рост сто девяносто два, вес сто десять, плечи в два обхвата. Одним словом, она смотрела на необычный экземпляр, не более того. Орешин возьми и подойди к ним.

— Познакомься, Аня, с моими бойцами. Вот этого парня называют Зябликом, — полушутливо представил он Алексея.

— Почему Зябликом? — Она улыбнулась и протянула узкую ладошку, которая целиком скрылась в ладони «беркута».

Его называли по-разному: Птаха, Зяблик. Щегол, но в основном Пичугой, а когда брали банду Безари Расмона, таджики, помогавшие в проведении операции, прозвали его Чалыкушу — маленькой кустарниковой птицей.

— Вообще-то я Ремез, — сообщил Алексей, сраженный наповал серыми глазами женщины. Неожиданно для самого себя он пустился в пространный рассказ, лишь бы подольше находиться рядом с Анной. И совершенно забыл, что продолжает держать ее руку в своей. Вернее, в тот момент для него это было вполне естественно.

— Ремез — это такая птичка, маленькая пичуга. Коричневато-серого цвета. Вот... Да, у нее еще есть широкая черная маска. Они, значит, вьют гнезда-рукавички. Сначала делают такой вот гамачок и окружают его камышовым пухом. Две недели строят, представляете? Вернее, самец строит, а самка откладывает яйца еще во время строительства. Потом она садится на кладку.

Женщина, не сдержавшись, рассмеялась. Ремез по-прежнему продолжал держать ее руку.

— А самец? — спросила она. — Что делает потом самец?

— Свистит.

Она снова засмеялась и слегка потянула свою руку.

Алексей еле слышно сказал «ой» и разжал ладонь.

— Просто удивительно, что вы все знаете о своей фамилии. Специально изучали?

— Пришлось. Еще в школе начали приставать: ты эстонец? Латыш?

— Да, к вам пристанешь! — Она в очередной раз оглядела могучую фигуру «беркута».

— Я русский, честное слово!

Орешин наблюдал за этой сценой с полуулыбкой на лице. Он видел растерянность на лице своего бойца и некоторую заинтересованность жены. Он, в прошлом сам «зеленый» солдат, все понимал и знал, что это мимолетно, пройдет и забудется. Однако в отношении Алексея он ошибся.

— Как же все-таки вас зовут? — спросила Анна.

— Алексей.

— Рада была познакомиться. — И она, кивнув на прощанье, взяла мужа под руку. Супруги направились к штабу части.

Сапрыкин стоял как оплеванный, на него жена командира даже не взглянула, не поздоровалась, хотя он рвался представиться ей первым.