Черный человек

Карл вспомнил клинику АГЗООН в Стамбуле. Мехмета Тузку с его дипломатичной попыткой увезти Карла. Отказ уехать и причины этого отказа, совершенно неубедительные, которые он, словно песок, бросил самому себе в глаза, чтобы запорошить их и обмануть себя. Единственной настоящей причиной его отказа была Севджи Эртекин. Он знал это даже тогда.

– Зазноба Онбекенда – Грета Юргенс? – рассеянно спросил он.

– Похоже на то. Забавная парочка, правда? Но, во всяком случае, у них есть что-то общее: оба они являются объектами гормональной ненависти всего остального человечества, которое, похоже, постоянно нуждается в таких объектах.

Нортон смотрел на Ортиса и явно думал о чем-то другом.

– Так ты уже и с АГЗООН обмениваешься услугами? Вот, значит, как далеко ты раскинул свои сети?

– Том, я номинирован на пост Генерального секретаря. Никаких диспутов на эту тему не ожидается, решение согласовано на всех уровнях. В будущем году в это время я уже займу этот пост, если ты оставишь меня в живых. – Сжатые ладони приподнялись вверх почти как в молитве. – Неужели вы оба не понимаете, что я пытался защитить? Вы думаете, все затеяно ради меня лично? Пожалуйста, поверьте, это не так. Я потратил последние шесть лет жизни, пытаясь склонить Колониальную Инициативу к сотрудничеству с ООН. Добивался соглашений по марсианскому законодательству и сотрудничества с властями колонии. Стремился обуздать жадность корпораций и внедрить повсеместно европейскую социальную модель. Пытался снести барьеры, отделяющие от нас Китай, вместо того чтобы возводить новые стены. Я делал все это в надежде, что мы сможем не тащить безумие наших изолированных национальных государств в первый новый мир, который мы создаем сами. Что нам незачем возводить там туже идиотскую, полную ненависти структуру.

Лицо Ортиса порозовело и оживилось, даже стало казаться здоровее благодаря воодушевлению. Карл смотрел на директора КОЛИН, как если бы тот был каким-то насекомым за стеклом вивария. «Спешите видеть людей! Смотрите, как самец-патриарх оправдывает свои действия в собственных глазах и в глазах себе подобных».

– Еще год, – страстно сказал Ортис. – Это все, что мне нужно, и я смогу продолжить работу с другой стороны забора. Смогу реструктурировать Генеральную Ассамблею, избавить ее от идиотской риторики, форсировать реформы, давать обещания, делать все, что уже проделано здесь, в КОЛИН. Все это оказалось под угрозой из-за моего прошлого – и дело не в деньгах, которые я мог бы быстренько слить со счетов КОЛИН, потому что шантажисты требовали меньше, чем стоимость лифта для одной-единственной стыковочной башни. Я сделал это не из-за денег. Я сделал это ради будущего, ради надежды на будущее. Разве оно не стоит жертв? На одной чаше весов горстка отработанных, живущих фальшивыми жизнями, уставших, отживших свое мужчин и женщин, совершивших в прошлом много насилия, а на другой – надежда на лучшее будущее для всех нас.

Карл мельком вспомнил о Тони Монтес, вообразил, как она использует полузабытые навыки боя и сражается с Онбекендом, а потом сдается и позволяет тринадцатому убить себя, лишь бы он не тронул ее мужа и детей. Интересно, спросил он себя, вспоминала ли она о дымящихся руинах Вайоминга, стоя под дулом пистолета в ожидании пули, или думала лишь о детях, о том, что никогда больше не увидит, как они войдут в эту дверь?

Он задался вопросом, что встанет перед его внутренним взором, когда придет его время.

Елена Агирре, шепчущая что-то за спиной.

Тишина, наполняющая его доверху…

– Сколько же в тебе дерьма, Ортис. – Резкий голос Нортона выдернул его из своих мыслей. – Пока ты командовал «Ответом Скорпиона», тебя не смущало, что эти мужчины и женщины регулярно совершают насилие.

– Да, так и есть, Том. Но то были другие времена. – Ортис повысил голос, но умеренно. Он добросовестно обосновывал свою точку зрения: – Вы должны это помнить. И в те времена эти самые мужчины и женщины охотно отдали бы свои жизни за дело, о котором идет речь. Потому что они тоже верили в лучшее будущее.

Нортон дернулся вперед с искаженным от ярости лицом. Схватил инвалидную коляску за подлокотники, толкнул так, что она откатилась на полметра назад, прежде чем сработали автоматические тормоза. Он заорал, брызжа слюной в лицо своего босса:

– В лучшее будущее, сука? И какое же оно, это твое лучезарное будущее, мудила? Тайные операции в других странах? Коррупция? Концлагерь для генетически модифицированных лиц в Вайоминге?

Карл оттащил его назад:

– Держи себя в руках, Том. Мы тут не для этого.

Но воодушевление уже исчезло с лица Ортиса, его, будто пламя свечи, задула ярость Нортона. В инвалидном кресле сидел теперь старый больной человек, утомленно качающий головой: