Черный Дракон

На улице уже стемнело, и от света многочисленных ламп, горящих разом, в первые секунды после полутьмы слезятся глаза. Зал покидают последние зрители, перетекая в новое место сбора, и помещение, еще совсем недавно казавшееся весьма просторным, окончательно утопает в людях и тяжелой мешанине из пыли и всех возможных видов духов.

Проскальзывая между облаченными в парчу и бархат фигурами, Каллен не удерживается от того, чтобы не оставить без внимания картины, расположившиеся между огромными витражными окнами. Конечно же, никаких подлинников, тщательно охранявшихся в куда лучше предназначенных для этого местах, но на качественные репродукции, не всегда легко отличимые от бесценных оригиналов, императорский род не скупился. Пожар, в свое время погубивший старый дворец вместе с без особой защиты выставленными там произведениями искусства, научил их многому. Каллен останавливается перед портретом еще совсем молодой женщины, за спиной которой художник с любовной тщательностью выписал крупное серое знамя с черным драконом на нем, а еще раньше него рука швеи — тонкие серебряные языки пламени по краю рукавов и ворота платья, полностью закрывающего шею. Из-за трагедии, подробности которой никогда не разглашались, еще в детстве императрица Ленора получила жуткие ожоги, покрывавшие, по слухам, почти треть тела и навсегда лишившие ее шанса обнажить на людях не только часть груди или спины, но и шею. После того же случая двигать левой рукой ей было куда как труднее чем здоровой правой. Даже на этом портрете смоляные локоны императрицы, обрезанные выше плеч, глубоко зачесаны на пострадавшую сторону, чтобы скрыть то, чего уже не мог спрятать никакой воротник. Помимо своих политических заслуг, для истории она запомнилась и введением в делорианскую моду именно такого фасона платья и именно такой длины волос, после ее восхождения на трон спешно подхваченных столичными модницами, прежде отращивавшими косы до пояса и выставлявшими на показ свои лебединые шеи.

В этот самый момент, перед портретом императрицы, чье кроткое лицо с мягкой улыбкой не успели еще омрачить годы жизни и забот об империи, равно как и четверо рожденных детей, собственное любопытство играет с ним злую шутку. На плечо с размаху опускается чья-то тяжелая ладонь:

— Ты уже знаком с моим племянником, Тадред?

Каллен медленно оборачивается, давая себе время стереть с лица выражение скорби и разочарования, и видит того же усатого мужчину, что прежде сидел перед ним в зале. В этот раз видит не в профиль, а смотрящим прямо на него. Спутницы при нем уже нет, но ее место успел занять сам мессир Вигланд Рагнемард. Вблизи без труда можно увидеть, как пульсирует вена у него на лбу, воротник белой рубашки под его камзолом расстегнут, а стакан воды в руке оказывается уже почти пуст. Каллен давит из себя кривую улыбку, будто всего минуту назад и не надеялся поскорее сбежать именно от него.

— Так это и есть Гардрад? — брови усатого Тадреда ползут вверх. — Я представлял его… старше. Самую малость. Тадред Пилмунд.

Его сухая ладонь вытягивается вперед.

— Гардрад мой старший брат, — сообщает Каллен, прежде чем пожать ее. — Каллен Рагнемард.

— В этом семействе редко случаются меньше чем двое детей, — дядя хлопает его по спине так, что едва удается устоять на месте от неожиданности. — Он адвокат. Пока только начинает, но уж можешь мне поверить, раз в нас течет одна кровь, лет через пять люди из этого зала будут к нему в очереди выстраиваться! Рад, что ты пришел, — добавляет он, наконец обратившись к самому Каллену.

— Мама достала приглашение для меня. Не мог такое пропустить, — он признается совершенно искренне. — Вокруг этой девочки подняли столько шума, даже абаддону позволили выступить перед императрицей и парламентом. На деле вышло даже интереснее, чем я думал. Мир вокруг меняется, похоже.

Губы дяди сжимаются в нитку, а следом и вовсе исчезают, и мысленно Каллен уже корит себя за то, что даже не попытался выдумать себе срочное дело и сбежать, когда еще мог это сделать.

— Этот щенок слишком много о себе возомнил. Императрица может и обещала ему подумать над этим, но на деле она никогда не даст разрешения ни ему, ни еще кому-то из них.

— А даже если и даст, — Тадред пожимает плечами, — у Делориана все еще есть действующий парламент, который тоже должен дать свое согласие на подобное.

— Ему бы радоваться, что он может спокойно заправлять своим фондом в этой стране, но им всем вечно мало. Дай им палец и они отхватят не только руку, но и голову в придачу, ненасытные твари, — Вигланд одним махом осушает стакан до дна и ставит на ближайший к ним стол с таким звоном, что оборачиваются оказавшиеся рядом люди. — К Лодуру этого выскочку. Насчет той девчонки, Каллен?

— Да?

— Не слышал, кто взялся за ее защиту?

— Нет, — Каллен мотает головой, — но не думаю, что Фонд поскупится на достойного...