Черный Дракон

Молча Коннор стягивает одежду, а Ада, хоть и тактично отводит взгляд в сторону, попыток смутиться и выйти из комнаты не предпринимает. Сам же он даже не сразу задумывается о том, что для нее это может быть странно и неприлично — с пятнадцати лет в Ордене женщины были вокруг него ровно так же, как и мужчины и, хоть и спали отдельно, немало времени проводили вместе. Куда больше, чем было привычно тем, кто никогда не бывал на службе. Коннор вдруг ощущает странное неудобство перед ней и самим собой. Может, это только самому ему кажется, что он вовсе и не одичал за это время, в действительности же, перед людьми иного воспитания, он выглядит настоящим дикарем?

— А дальше-то у нас что? — слышит он ее ровный голос, и собственное смущение чуть унимается. — Когда из города уже выберемся?

— Через реку перейдем, принцесса, мост здесь неподалеку, — первый шматок холодной травяной каши падает на самую макушку, и Коннора невольно передергивает. — Не дергайся, если лицо тебе измажу, то еще пару дней это дерьмо не сойдет. Хочешь здесь дольше проторчать?

Он стискивает губы и глубоко вдыхает через нос, чувствуя, как руки, спину и грудь покрывает гусиная кожа. Никаких зеркал в комнате нет, и Коннор не может видеть себя со стороны, но и без того отлично чувствует, как под кистью в руке наемника его уже покрытые дрянью волосы липнут друг к другу, превращаясь в склизкий шлем.

— Надеюсь, — давит из себя Коннор, — убийца из тебя получше чем цирюльник.

— Хочешь и это на себе опробовать? — Блез хмыкает у него за спиной и зарывает пальцы в волосы, чтобы загладить их на сторону и добраться до чистой части головы. К его чести, отмечает Коннор, делает он это хоть и уверенно, но без грубости. — На кой хер я тогда стараюсь?

— А как же ты сам выберешься из города? — вновь отмирает Ада, уже забравшаяся на кровать с ногами. — У тебя… — она вдруг пунцовеет, жмется, но все же заканчивает: — есть документы?

Угрюмо сидящий как можно дальше от них с того самого момента, как вернулся наемник, Ричард на секунду поднимает глаза. Коннор и сам подбирается, ожидая его ответа на вопрос, что, хоть и был действительно важен, на фоне прочего не приходил в голову ему самому.

Прежде ему не доводилось в действительности общаться с рабами. Среди знати Делориана, что окружала его с самого рождения, особенно почитались те, кто мог позволить себе держать в доме нанятых, а не купленных слуг, и все же он знал, что рабы в империи не имели документов — привилегии имперских граждан. Их получали лишь те, кому удавалось выкупить себя у хозяев или обрести свободу иным способом — и вовсе не тем, которым воспользовался Блез.

— Только поводок и кожаный ошейник, — тот встает сбоку от стула и становится виден неподвижному Коннору хотя бы краем глаза, — когда остаюсь один, я натягиваю их и тоскую по Мавру, — одной рукой он сжимает голову под подбородком и заставляет чуть запрокинуть ее, пока кисть осторожно касается висков. Голос его становится серьезнее: — У меня есть клеймо Триады, принцесса, это единственные мои документы, по ним я могу разъезжать по всей империи.

— Но ведь если покажешь метку — Мавр узнает, где ты сейчас?

— На это я и надеюсь. Думает небось, я сразу в Теллону собрался, а в Транос двинул, чтобы пиратской помощью против него заручиться. Искатели Дракона скоро про Двинтилий узнают, ну и до него слухи дойдут, а ему между делом кто доложит, что меня в другой стороне видел. Сюда бы ни один дурак не сунулся, ищи он Дракона, вот и Мавр пусть не думает, что я этим промышляю. И ищет меня в стороне от тайников, мне не жалко.

— Так это что, — подает голос Коннор, — тебя и в самом деле из города выпустят по одной только метке? И даже без бумаги, где имя твое и куча печатей?

— Представь себе, — совершенно спокойный наемник оказывается перед ним. — А в последний раз мое имя на имперской бумажке с печатями писали, когда Триаде продавали.

— Интересно, — Коннор щурится от мельтешащей перед лицом руки в короткой перчатке, — настоящее писали или то уже, которое ты себе придумал?

— Настоящее. Это я придумал уже в Триаде.

За спиной наемника Коннор улавливает движение, с которым Ада придвигается к ним на кровати.

— Почти все теллонцы, кого здесь встречал, себе что новое придумывают, чтобы среди других не выделяться. А у тебя вон как, — он подбородком указывает на провисший ворот чужой рубашки, под которым становится видна кожа ниже ключиц, — вижу, Сердце Терры на груди себе наколол. Куда уж больший символ Теллоны, чем ее герб и знак Первых богов? Да и акцент какой остался за столько-то лет в империи. Восемнадцать? Могу поспорить, у большинства тех, кто из Клермона в жизни не выезжал, и то слабее.

— К чему клонишь, почти не рыжий?

— Понять не могу, с именем-то тебе чего скрытничать?

— Для заказчиков имперских, — наемник выпрямляется, выгибая затекшую спину и осматривая работу со всей критичностью. — Брови тоже надо, а то совсем на идиота похож.

— А давно заказчики стали убийц в Триаде нанимать не по заслугам, а по именам? Разве только у тебя случай совсем особый…