Черный Дракон

Колючий, острый страх пронзает его, словно удар молнии, проходит по всему телу. Грубо вытесанные стены приходят в движение, ползут прямо на него, медленно и угрожающе. Он слышит их скрежет и хруст собственных костей будто эхо из будущего, заглушенное лишь бешеным биением сердца. Он чувствует эту боль до последней капли. Он не должен был приходить сюда. Ему нельзя быть здесь и нельзя идти дальше. Это место — смерть, и оно может лишь убить его…

— Коннор! Коннор! — голос прорывается сквозь толщу камня прямо в его голову. Он даже не может понять чей именно.

— Да не тряси ты его! Он хоть и дуб, но желудей с него не навалит. Эй, рыжий! — голос Блеза (его Коннор узнает уже без труда) становится тише, обращаясь к нему. Глаза наемника появляются перед Коннором из темноты, зеркалами отражая свет двух светляков. — Не вставай, дыши глубоко. Так. Еще. Молодец, рыжий.

Все кости целы, а стены снова на месте. Он ничего не может понять, но от руки Блеза на его запястье — теплой руки, без перчатки — словно бы и впрямь становится легче. Остальные в растерянности переминаются на расстоянии, похоже, отогнанные туда самим наемником. Крепкими проворными пальцами Блез забирается ему под рукав, чтобы прижать ладонь целиком, и в глазах начинает щипать.

— Ничего не понимаю, — шепчет Коннор только ему. Потому что чувствует: слышать должен только он. — Мне страшно…

— Знаю.

Он умеет говорить мягко. Так, что голос его звучит как бархат. И даже без тени акцента…

— Первый раз самый тяжелый, — продолжает Блез, как и прежде, на теллонском. — А потом ты учишься находить их там, где еще можешь. Ты остался без своих богов, рыжий, в этих землях у них нет власти.

— Я рос среди Троебожия… — понимать ему куда проще чем говорить, слова подбираются и складываются вместе с трудом. — Первые не мои боги.

— Можешь так считать, но часть от них живет в тебе так же, как и во мне. Тебе плохо здесь, где их нет, как и мне. Разве что я и так привык обходиться меньшим после падения Феррана. А ты так давно не видел настоящего цвета своих волос, что забыл, что Терра цветет в тебе?

Коннор прикрывает глаза и чувствует, как сердце начинает биться чуть спокойнее.

— Так вот это ты чувствуешь в Делориане?

— Первые живы в Делориане. Едва, но живы. Особенно с тех пор, как имперцы завезли туда теллонских рабов. Слушай, — он начинает говорить чуть четче и медленнее, чтобы Коннор понял все без исключения, — это не дешевая проповедь от какого-нибудь Святого Голодранца, но часть от Первых и правда есть в каждом из нас. Из нее рождается магия, если повезет, но и мы с тобой можем найти и использовать ее, если это очень нужно. Как сейчас. Найди ее и пусть она поддержит тебя, пока ты не выберешься наружу.

— Как найти?

— Чувствуешь, что чего-то не хватает? Ты не замечал этого раньше, пока не перестал чувствовать, а теперь знаешь, что его недостает.

— Да...

— Постарайся найти что-то похожее. Вспомни хорошее, — он запинается, в задумчивости кусает себя за нижнюю губу, прежде чем вновь заговорить: — Я дам тебе кое-что, пока мы здесь, это должно помочь. Но попробуй потерять и я лично вскрою тебе глотку.

Коннор невольно протягивает ладонь вперед и смотрит на невесомый потертый мешочек, который оставляет на ней рука наемника. Он чувствует покалывания в кончиках пальцев. Совсем не болезненные как прежде, почти что сладкие. По телу проходится мелкая дрожь и пересыхает во рту.

— Носи при себе, — отвечает на его растерянный взгляд Блез и поднимается на ноги, отряхивая колени от каменной пыли. — И никому не показывай. Гномы, если поймут, что ты пронес в их бесценное царство, могут и казнить.