Черный Дракон

Тот на миг замирает, но почти тут же Коннор замечает блеснувшую в его улыбке полоску зубов.

— А ты хитрый гаденыш, да?

Почуяв лазейку парень спешит представиться:

— Меня зовут Ро...

— Никаких имен, — грубо перебивает его Коннор и мысленно со вновь всколыхнувшимся волнением отмечает странную безучастность Ричарда ко всему происходящему. — Выберешься с нами, забудешь, что видел, и увинчивай на своей шлюпке.

— Спасибо вам! — радостно кричит мальчишка в его уже удаляющуюся спину. — Да хранит вас Тар, мессир!

— Шевелись давай, жополиз, — пресекает его дальнейшие рассыпания Адан. — Будешь мешаться — сам тебе кишки выпущу. И Беленус тебя не услышит, покуда в эту дыру солнце не проберется.

Он и словом не поминает произошедшее за все время, что говорит, и Коннор радуется этому одновременно злясь на самого себя. Невольно в голову взбредает нелепая мысль, будто так продолжится и дальше. Все они сделают вид, что ничего и не было, а следом и вовсе обо всем позабудут. Словно не было на их пути расплавленных стен, обезумевшего абаддона, желавшего убить всякого, кто встанет у него на пути, и не было чудом сохранившейся до этого дня стрелы в его колчане. Но все его наивные надежды вмиг рассыпаются прахом, когда посчитавший его куда сильнее прочих заслуживающим доверия и склонным к жалости мальчишка вновь оказывается за спиной.

— Я как только сообразил, что окромя нас кто-то в пещеру пробрался, так сразу допер, что вот оно, спасение-то! — чуть задыхаясь сообщает он с гордостью. — И прав оказался! Правильно вы его, мессир, тварям этим не место среди людей. И Орден, стало быть, доброе дело делает, что их отлавливает да нас защищает. Я и не думал, что дело это хорошее такое, это... ну... благородное, ага! А вы хоть не из Ордена, а тоже, стало быть, человек благородный, раз людей защищаете, вовек вас не забуду, честное слово! — он ненадолго умолкает, чтобы перевести дыхание. — Слышал, твари эти как переродятся, так даже имени своего не помнят — потому и прозвища себе заковыристые придумывают, а уж откуда им помнить тогда, каково человеком-то быть, верно ж говорю?

— Брехня, — Коннор с удивлением отмечает злость в собственном голосе. — Все они помнят.

— Может и так, — легко соглашается мальчишка, опасаясь спорить со своим спасителем. — Да только ничего доброго от них не жди, это точно. По этому-то сразу все видно было! Лодурово отродье... Папка мой говорит, зря Орден с ними так няньчится, резервации строит, кормит на деньги добрых граждан. По кускам их надобно распиливать и в ящики железные заколачивать, чтоб вместе собраться не могли. Тогда б честные люди спокойно зажили! Или того лучше — сразу их стрелять. Верно ж люди говорят: хороший полукровка тот, что дважды мертв...

— Папка твой, — не выдерживает Коннор, — думал бы, прежде чем трепать. Няньчатся с ними, чтобы понимали, что есть еще у них надежда. Если впереди у них либо смерть, либо вечные мучения в ящике, то и биться они будут до последнего. Поглядел бы я на папку твоего, если б ему выпало переть на полудракона беснующегося. У него и портки бы в желтый окраситься не успели — сгорели бы раньше вместе с ним самим. Вспомнил бы он лучше, что они Материку шестьсот лет назад устроили, когда такие же умники как раз вздумали на них с вилами и железными ящиками пойти.

Они останавливаются перед воротами, и Коннор наконец оборачивается к смущенно кусающему губы парню.

— Так разве ж не прав я про них, мессир? — наконец вновь заговаривает он. — Первый Бунт-то Орел устроил с тем, стало быть, чтобы людей всех тварям подчинить. Кто к нему попадал — никого не щадил. Все говорят, что одно зло в них во всех остается, а Орел хуже них всех был ублюдок. Самого Блэкфира потомок как никак!

Коннор невольно дергается, услышав имя дракона, но не подает виду. Он понижает голос, когда замечает приближающегося к ним рыцаря:

— Ему самого Лодура в отцы запишут, чтобы страшнее было дуракам вроде тебя. И рога козлиные добавят, лишь бы не признать, что родился он среди простых людей и рос среди них же. И что большинство из них такая сила тоже б с ума свела, а нападок на себя они б не стерпели. А про Блэкфира говорят еще, что даже сердце у него справа было, не как у любого живого, и кровь чернее угля, а следом и у всех его потомков. Лишь бы себя успокоить, как сильно они со злодеями не похожи. Людям так проще живется, понимаешь ли.