Чёрный фимиам (СИ)

— С ними обращаются почтительно, тебе не о чем беспокоиться. Шианку Нелани Храм выкупил вчера у «Четырех лун» и дал свободу. Она ждёт встречи с тобой. Ты прямо сейчас без труда можешь проверить правдивость моих слов. Просто представь её — и всё поймёшь сам.

Сингур, по-прежнему относящийся с недоверием ко всему, что ему говорили, всё-таки сделал, как предлагал Тинаш. Для этого ему даже не понадобилось прилагать каких-то усилий, он просто вспомнил кошачью зелень глаз на тёмном лице — и тут же увидел. Увидел её! А она увидела его! Он будто вправду оказался с ней рядом в каком-то богатом покое, но рассмотреть ничего толком не успел, потому что от удивления его швырнуло назад. И все-таки Сингур успел ощутить радость женщины и её безмятежность.

— Зачем вы удерживаете тех, кто мне дорог? — сказал он, впиваясь взглядом в лишенное возраста лицо Тинаша. — Хотите использовать их, если не буду сговорчивым?

— Нет, — далер покачал головой. — Если мы не договоримся, ты уйдешь. Я отпущу тебя. Но как это изменит то, кем ты стал? Что ты будешь делать с доставшейся силой? Как управишься с ней? Тебе нужно учиться. Однажды ты поймёшь это. И вернёшься сам. Всё это время твои женщины будут жить под защитой храма, с их голов не упадет ни единого волоса.

— Значит, я прав: женщин вы мне не отдадите, — криво усмехнулся Сингур.

— Если решишь уйти сейчас, не отдадим. Ты опасен для них. Ты опасен для всех. Ты ничего не знаешь о силе, которая тебя переполняет, не умеешь толком её подчинять. Поэтому сейчас я не отдам тебе твоих женщин не из-за того, что они заложницы, а потому, что хочу сохранить им жизнь. И, поверь, однажды ты будешь меня за это благодарить.

— Однажды я уже отблагодарил тех, кто слишком беспокоился о безопасности моей сестры, — зло ответил Сирнгур.

— Да, я вижу перстень на твоей руке, — без насмешки сказал Тинаш. — Догадываюсь о глубине этой «благодарности».

— Тогда зачем пытаешься оплести словами?

Далер несколько мгновений молча смотрел на собеседника, а потом снова негромко заговорил:

— Я пытаюсь донести, что мы с братом были бы рады получить такого союзника, как ты. От Эши мы узнали, что Миаджан не погиб. А вдвоем нам будет слишком сложно защитить Дальянию. Я знаю, о чём говорю. Много веков назад мы были младшими жрецами Шэдоку при храме Воздуха. Мы видели, как пал Миаджан, мы знаем, откуда он черпал свою силу. И мы не хотим его полного возрождения, — он усмехнулся. — Скажу откровенно: мы бы предпочли уничтожить его окончательно. Доделать то, что не доделал Спящий. А ты, Сингур? Готов нам в этом помочь?

— Уничтожить Миаджан? — снова усмехнулся он. — Если это возможно, то я не буду колебаться ни мгновения.

— Тогда, может, тебе стоит дать нам шанс стать союзниками?

Речь Тинаша была разумна, спокойна и доброжелательна. И всё равно Сингур с неохотой верил услышанному. Не любил он храмы, не любил жрецов и всех, кто умел красиво говорить. За гладкими речами всегда таились ложь и скрытая выгода.

— Я хочу увидеть сестру, — сказал он, наконец. — Не мысленно, не ещё как-то. Увидеть, прикоснуться, поговорить. Её и Нелани. После этого я решу, стоит ли давать вам шанс.

Тинаш открыл было рот, но не успел ничего ответить — поменялся в лице, однако вовсе не дерзость собеседника была тому причиной. Сингур и сам почувствовал, как всколыхнулся мир. Будто что-то извне бесцеремонно вторглось в Дальянию. Что-то тёмное, ледяное и очень враждебное.

— Полагаю, нам придется отложить эту встречу, — далер внешне остался спокойным, но Сингур буквально кожей ощутил его тревогу. — Зато сейчас у тебя появится прекрасная возможность сравнить меня и моего брата с кем-то из жрецов Миаджана. Надеюсь, это ускорит принятие решения. Если мы доживем до новых переговоров. А если нет, — далер развел руками, — продолжим в следующем перерождении.

* * *

Маетно Кирге было, тошно. Всю ночь в животе будто клубок холодных змей ворочался — не спалось, смутная тревога сушила горло, заставляла сердце испуганно колотиться. Что-то творилось в Дальянии. Плохое что-то, необъяснимое. И от непонимания происходящего, от страха, что это происходящее и её может коснуться, разбойница и воровка не могла ни есть, ни спать. Не помогали ни вина, ни изысканные закуски, ни мягкие перины, ни нежное белье. Даже сладострастие, которое было с Киргой всегда, и то исчезло. Только нет-нет и ползли по спине и рукам ледяные мурашки.

Ох, как она ждала рассвета! Казалось: едва солнце встанет — сразу всё наладится. И страх уйдет, и тревога отступит, и захочется просто спать, просто есть или с мужиком покувыркаться. Но только не это вот изводящее предчувствие чего-то непонятного и страшного в прозрачном полумраке летней ночи!