Черный грифон

А Беляна? Такого чистого и откровенного чувства не найти в прошлом мире. Да, произошло какое-то недоразумение. На что-то Владигор осерчал. Но теперь-то точно остыл. Когда закончит с кардиналом, надо будет вернуться в Калач и поговорить с ним. Не бегать по-дурацки от проблемы, а пойти ей навстречу и решить.

Организм, наконец, успокоился. Сердце стучало мерно, без вспышек боли по телу, дыхание выровнялось. Платон тяжело поднялся на ноги. Где там секретный рычаг? Смирнов только сейчас обратил внимание, что в проходе откуда-то льётся тусклый свет. Не видно никаких ламп или окон, но можно легко различить каждый камень. Конечно, читать при таком освещении не получится, а вот стенки двигать…

Он подошёл к простенку и попытался сдвинуть его в сторону. Бесполезно. А вот в другую каменная плита пошла. С тихим рокотом стена ушла вправо и молодой человек совсем уже было шагнул в образовавшуюся щель, но упёрся во что-то тёмное. Пощупал рукой. Ковёр. С той стороны на стене, прикрывая вход, висит ковёр.

Он отодвинул край и вошёл в ярко освещённую комнату. Пришлось зажмуриться, свет сильно ударил по глазам.

– Доброй ночи, молодой человек, – раздался красивый низкий голос.

Его обладатель явно привык говорить на публику. Поставленное звучание, правильные слова, а главное, уверенный тон. Платон проморгался и, наконец, смог оглядеться.

Судя по обстановке, он попал в спальню. Большая, высокая кровать под балдахином посередине комнаты, сундуки вдоль одной стены, стол с мягким креслом возле другой. А прямо перед ним стоял кардинал Мазарин. Непохоже было, что появление ночного гостя его разбудило. Кардинал был одет в длинную белую рясу, украшенную редкими чёрными вертикальными полосами. Такое же оформление Смирнов видел в кирхе. Тоже, белые стены и тонкие чёрные вертикальные полосы.

В руке хозяин спальни держал гротескно большой пистолет.

– Обратите внимание, молодой человек, – он приподнял оружие. – Это немного не такое оружие, что было у волчонка. Здесь, если вы заметили, два ствола. И оба заряжены не дробью, а пулями. Так что ваш гарбизон на этот раз не поможет.

Слова будто проходили сквозь сознание. Платон слушал, понимал, но думал о совершенно другом. О том, что неплохо бы сейчас завалиться на эту роскошную кровать, раскинуть руки-ноги и подрыхнуть часиков пять. А лучше десять. О том, что белая одежда на кардинале выглядит довольно стильно…

– Вы правильно сделали, что пришли. Не стоило только выбирать такой экзотический путь, – продолжал Мазарин. – Я в любом случае планировал встретиться с вами.

И снова слова шли насквозь. Платон слушал, будто в полусне. Рука с мечом безвольно повисла, а собеседник непрерывно что-то говорил. Дальше, кажется, они куда-то шли, то спускаясь по лестнице, то открывая какие-то двери. Кардинал пару раз просил Смирнова то придержать ручку, то пройти вперёд. И что удивительно, молодой человек не задумываясь, выполнял все требования.

Замолчал Мазарин только в большой, круглой комнате, освещённой висящими на стенах факелами. Едва стихла речь, Платон начал приходить в себя.

Стены каменные, на них тяжёлые кованые светильники в виде факелов. Пол из крупных каменных плит. А на стенах…

– Да, молодой человек, – подтвердил невысказанную мысль кардинал.

– Это пропавшие?

– Можете назвать их и так.

Наконец, тело отходило от расслабленности, в кончиках пальцев закололи иголочки. Ещё секунд десять, и можно кинуться с мечом.

– Но поверьте, – продолжал Мазарин. – Судьбе этих девушек можно только позавидовать. Это же величайшая честь – отдать жизнь во имя бога. Послужить, так сказать, очистительной жертвой. А мученическая смерть, она, знаете ли, оставляет за гранью все земные грехи. Человек, принявший такой финал, уходит ярко.

– Но…

Смирнов с удивлением разглядывал висящие на стене доски. К каждой была прикреплена красивая женская голова. Их явно как-то обработали. Сделали что-то вроде чучел. У каждой красивая причёска, красные, зовущие губы, улыбка, открытый, смотрящий в самую душу взгляд. Насколько извращённым должно быть сознание этого дьявольского таксидермиста, чтобы сделать такое…

Платон повернул голову. На стене слева чернела уродливая борозда, пропаханная не иначе, как очередью из тяжёлого пулемёта. А в конце борозды торчала прямо из стены очень знакомая рукоять. А над ней точно такая же доска, только пустая.

– И снова поражаюсь вашему вниманию. Верно. Это место было подготовлено для вашей знакомой. Но она решила всех обмануть. Наивная. Ещё никому не удавалось обвести вокруг пальца бога.

Платон попытался ударить кардинала мечом, но с ужасом только сейчас заметил, что, меча в руке нет. Да и сами ладони оказались крепко связаны одна с другой. Гипноз какой-то.

– Ну где ты ходишь? – раздражённо, совершенно другим голосом проговорил Мазарин.

Сзади что-то буркнули, Платон хотел обернуться, но…

Раздалось заунывное пение и снова все чувства и порывы пропали. Осталось лишь одно желание спать. За спиной тянули на три голоса песню с непонятными, но такими правильными и самыми нужными в этот момент словами.