Черный Янгар

В ту первую встречу Вилхо Кольцедаритель восседал на троне. Он показался огромным, каким не может быть человек обычный. Одежды его ослепляли сиянием драгоценных камней, а лицо и руки Вилхо покрывала золотая краска.

В ту первую встречу Янгар едва не отступил.

Сердце вдруг остановилось. Холодный пот потек по плечам. Руки и те задрожали, чего с Янгаром никогда прежде не случалось. Тогда он вытер мокрые ладони о штаны и, задавив саму тень страха, совершенно беспричинного, заставил себя ступить на алую дорожку.

– Кто ты? – спросил Вилхо, и голос его, отраженный стенами зала, оглушил Янгара.

Огромным и оглушающе великолепным гляделся кениг.

Перед этим человеком – да и человеком ли? – хотелось упасть на колени, иначе золотой великан уничтожит Янгара.

Но Янгар устоял и сквозь стиснутые зубы ответил:

– Я тот, кто желает служить тебе.

Десять лет прошло.

Узнал Янгар, что стоит трон на особом возвышении, а тронные одежды кенига шьют длинными, чтобы казалось, будто кениг выше обычного человека. Что специальные зеркала спрятаны в нишах, и направляют они свет на Вилхо. Отсюда и сияние, чудесным образом кенига окутывающее. Что под золотой краской скрывается лицо самое обыкновенное – чересчур толстого нездорового человека. И голос у него тонкий, почти женский. И что громким его делают латунные трубы, особым образом спрятанные в подлокотниках трона и стенах.

Десять лет…

Ушел непонятный страх, хотя каждый раз на пороге тронного зала сердце неприятно дергалось, а руки сами собой в кулаки сжимались.

Уважение не появилось. Как уважать того, кто слаб и телом и духом? Но клятва все еще держала, хоть и не раз, не два думал Янгар, что трон Оленьего города заслуживает иного кенига.

– Нет, не смей. – Кейсо умел угадывать мысли друга. – Ты в одной войне увяз. И две точно не потянешь.

Это Янгар и без него понимал. Как понимал и то, что ему, быть может, и позволят сместить кенига – многим не по нраву Вилхо Кольцедаритель, – вот только трон Янгару не отдадут. Объединятся великие рода, защищая корону от недостойного.

И раздавят Янгара.

Да и не пойдет Янгхаар Каапо против собственного слова.

– Вот и ладно. – Кейсо погладил цепь, впившуюся в кожу. – Но меня волнует иное, малыш. Кениг трусоват и недоволен. А недовольство его могут обратить против тебя же. Я слышал, что появились в Оленьем городе дети Ину.

– Кто?

– Талли Ину. – Помедлив, Кейсо добавил: – И Пиркко Ину.

– В городе безопасно.

Троих сыновей потерял Ерхо. И правильно, что желает он защитить четвертого.

– Не в безопасности дело, мальчик мой. Они пришли к кенигу просить за отца. И если просить станет Пиркко, то кениг, быть может, и послушает.

Кейсо зачерпнул горсть орешков, но есть не стал, высыпал в чашу по одному.

– И что? – Янгар не понимал причины беспокойства. – Ты же сам говорил, что кениг желает прекратить войну. И какая разница…

– Большая. Порой женщина красотой и словом может добиться большего, чем мужчины силой и сталью. Ину тебя ненавидят. И если Пиркко сумеет добраться до сердца кенига… Малыш, с этим врагом ты не справишься.

– Почему? – Янгар даже обидеться не сумел.

Враг? Глупо враждовать с женщиной.

– Слишком наивен, – со вздохом сказал Кейсо.

Он замолчал, думая о своем. Молчал и Янгар, пытаясь понять, чем же сумеет повредить ему Пиркко-птичка. Сердце кенига?

Оно такое же жирное и ленивое, как сам Вилхо. И в этом сердце время от времени рождаются чувства к женщинам, которых при дворе множество. Но чувства эти слабы и длятся недолго.

Вилхо чересчур любит себя, чтобы любить еще кого-то.

Олли лежал на циновке, подтянув колени к груди. Он больше не плакал, лишь дышал судорожно. Вздымались и опадали бока, и нить слюны сползала по щеке. Пальцы вцепились в ременную петлю ошейника. А взгляд и вовсе был безумен.

Присев рядом с врагом, Янгар коснулся коротких волос и сказал:

– Ты зря отказываешься от еды.

Олли словно не услышал. Только дыхание замедлилось.

– Если ты не будешь есть, то умрешь.

– И что? – Голос Олли был слаб.

– Ничего. Но тогда ты не сможешь убить меня.

Янгар сел и вытащил из-за пояса флягу. Прижав ее к губам Олли, он заставил сделать глоток. Крепкая перцовая настойка обожгла рот, и Олли закашлялся.

– Ты думаешь, что лишился всего. – Фляга легла в руку Олли, и пальцы сжались, проминая металл.

– Разве нет?

Он все же повернулся.

Мутный взгляд. Больной.

– Просто у тебя слишком много всего было. – Янгар подпер подбородок кулаком.

– А у тебя?

Олли встал на четвереньки и потряс головой, точно надеясь избавиться от пут сна.

– У меня… У меня когда-то не было ничего, кроме жизни и ошейника. Железного. – Янгар провел рукой по шее. Порой ему казалось, что на ней остался след. Он ведь долго не сходил, несмотря на все ухищрения Кейсо – красная намозоленная полоса, которая людям знающим сама за себя говорила.

– Ты раб, – с непонятным удовлетворением произнес сын Ину.

– Был. Но однажды я перерезал хозяину горло. Не смотри так. Он был сволочью и заслужил это. Жаль, что не умер медленно.

В своих снах, тех, которые появлялись до побега, Янгар убивал хозяина медленно. И тот, захлебываясь кровью, скулил. И вымаливал пощаду.