Черный Иркут

Весной восемьдесят третьего года меня вновь пригласили на совещание. На этот раз в Пицунду. Сбор в Абхазии, на берегу Чёрного моря, организовали опять-таки Михаил Кизилов и Юрий Лопусов. После Свердловска мы съездили в ГДР, затем в Болгарию. Они решили сделать ставку на молодых, отмеченных на седьмом совещании писателей, которые, по их мнению, представляли новую волну в отечественной литературе. И мы старались не подвести наших московских друзей-кураторов, которые вытаскивали нас, кого с редакции, кого из кабины самолёта, а кого-то и прямо с улицы, чтобы мы могли не только посмотреть мир, но и поучиться друг у друга, почитать, что пишут твои сверстники со всего Советского Союза. Это были незабываемые поездки и встречи, о которых до сих пор мы вспоминаем как о лучших днях нашей творческой молодости.

По пути на море, я встретился в Центральном Доме литераторов с моим бывшим наставником Вячеславом Шугаевым. В последнее время у него ко мне проступила непонятная для меня ревность, я начал ощущать идущий от него холодок, он не подходил к телефону, бросал трубку. Выпив коньяку, Шугаев, глядя на меня в упор холодными голубыми глазами, сообщил, что написал критическую рецензию на мою повесть «Опекун» и при этом, как бы в пику, похвалил узбекского писателя Нурали Кабула. Я молча выслушал его. Для меня его признание было равносильно удару из-за угла — неприятным и болезненным. Повесть уже давно была напечатана, о ней хорошо говорил на совещании Василь Быков, по ней меня приняли в Союз писателей. И тут такая оплеуха! Чтобы как-то сгладить затянувшуюся паузу, я сказал, что в журнале «Новый мир» готовится к публикации моя новая повесть «Приют для списанных пилотов».

— Плохое название, — сказал Шугаев и попросил заказать ещё коньяку.

Расстались мы молча, я понял, что прежних добрых и доверительных отношений между нами уже не будет.

В Дом творчества мы добирались с моим университетским другом, красноярцем Олегом Пащенко. В самолёте я рассказал ему о встрече с Шугаевым.

— Валера, скроенные им штанишки стали для тебя коротки, — выслушав меня, сказал Олег. — Теперь шагай сам и сам выбирай себе дорогу. Жизнь, она не замыкается только на одном Шугаеве. Ты для него теперь что ветер в поле — не загонишь обратно. Как там у Александра Сергеевича: «Восторженных похвал пройдёт ненужный шум; услышишь суд глупца и смех толпы холодной».

— «Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм», — в тон ему протянул я. — К тому же они не проходили школу Барабы.

В Пицунде нас встретили уже знакомые по прежним встречам Андрей Скалон, Валера Исаев, Станислав Рыбас, Юрий Гречко, Анатолий Пшеничный, Юрий Сергеев, Михаил Зайцев, Михаил Андреев, Юрий Сергеев, Сергей Алексеев, Юрий Лопусов и Михаил Кизилов. Утром нас собрал Лопусов и взволнованным голосом сказал, что ему только что позвонил сухумский поэт Виталий Шария и сообщил: к нам на семинар из Адлера на машине первого секретаря Абхазии везут Валерия Николаевича Ганичева. Что ж, Юра Лопусов хорошо знал, кто и на чём должен ездить.

В то время для многих писателей Ганичев был небожителем, до которого из провинции было трудно дотянуться. Все пишущие знали, что в последнее время Ганичев занимает пост главного редактора «Роман-газеты», и многие писатели хотели бы познакомиться с ним в надежде попасть на страницы популярного издания, выходившего тогда огромным тиражом. А совсем недавно Валерий Николаевич возглавлял издательство «Молодая гвардия», а затем «Комсомольскую правду». Нам уже приходилось встречаться с ним: во время седьмого совещания молодых писателей он пригласил нас к себе в редакцию, где, обрисовывая обстановку в мире, сообщил, что наши вертолёты уже участвуют в некоторых операциях в Афганистане. И добавил, что только вчера они выбивали бандитов из Герата. До ввода нашего ограниченного контингента в Афганистан было ещё больше полугода. Откровенность и смелость, с какой Валерий Николаевич поделился с нами этой новостью, поразила.

Поразили меня, и не только меня, но и абхазских поэтов и писателей, высказывания Юрия Лопусова в отношении грузин, когда они пригласили нас на шашлыки в лес, на берег горной реки Бзыбь.

От него мы узнали, что между Грузией и Абхазией, мягко говоря, непростые отношения, и резкие высказывания московского гостя о грузинах вызывали у хозяев-абхазов удивление.

— Ой, не поздоровится вам, Юрий Александрович! — воскликнул Виталий Шария. — Грузины — народ злопамятный. Узнают о ваших речах — найдут способ заткнуть вам рот.

Тогда мы ещё не могли предполагать, что не пройдёт и десяти лет — и Абхазия от Сухуми до Гудауты заполыхает огнём. После боевых действий между грузинами и абхазами Дом творчества, в котором проходило наше совещание, будет долго смотреть на море выбитыми окнами.

* * *

Ганичева встречали Лопусов с Кизиловым, мы же в это время осматривали окрестности Пицунды.