Черный камень эльфов

Малыш Малк тоже иногда появлялся – огромная изуродованная фигура, практически полностью неузнаваемая, если бы не ее размеры. Он тяжело выходил из тени, несчастный и потерянный, – создание, чьей единственной целью было бродить в мире живых в поисках своей утраченной жизни. Таво не жалел, что убил его. В конце концов, Малк пытался забрать жизнь у него. Если бы он спокойно пошел дальше один, когда они расстались на дороге, а не попытался убить Таво во сне, он и сейчас был бы жив. На самом деле можно сказать, что Таво оказал миру услугу, очистив его от такого мерзкого человеческого существа, избавив от настоящего отброса природы.

Минуло уже три дня, а он прошел такое небольшое расстояние. Такими темпами он будет искать сестру целую вечность. Возможно, эта задача ему не по силам. Тарша сильная, умная и своевольная, и она, скорее всего, сделает все возможное, чтобы брат не нашел ее. Значит, у него нет иного выхода, кроме как охотиться за ней. Просто нет выхода.

Ночью третьего дня он спал в сарае с животными местного фермера и обнаружил, что они довольно приятная компания. В освещенном окне дома Таво увидел тени мужчины и женщины, которые ходили туда-сюда по комнате. Сначала он хотел попроситься войти в дом, где было тепло и сухо, но передумал, так как понимал, что никто не пустит его внутрь. Его непременно выгонят, и в результате он будет чувствовать себя еще хуже, чем теперь.

Поэтому он устроился в сарае и использовал магию своего голоса, чтобы успокоить животных, – имитировал тихое пение их же голосами. Этот талант помогал ему найти взаимопонимание со зверями, которое ему никогда не удавалось установить с людьми. Таво пел им, и они успокаивались в своих загонах и яслях. Его призраки не вошли в сарай вместе с ним; они не нуждались в небольших удобствах, которыми он наслаждался. Они оставались снаружи, под холодным дождем.

Даже Флюкен не стал заходить внутрь, хотя Таво чувствовал его присутствие.

Вечером четвертого дня – в тот день небо было по-прежнему затянуто тучами, а воздух пронизан моросящим дождем, хотя дождь уже не так методично старался вывести юношу из состояния равновесия, – он добрался до деревни. Впрочем, это, скорее, был хутор, решил Таво, когда увидел, как мало там домов. В сгущающихся сумерках были хорошо заметны огни, тусклые и немногочисленные, но, по крайней мере, они давали ему надежду на то, что здесь есть что-то еще, кроме деревьев, холмов, болот и полей.

Он осторожно приблизился к поселению, неожиданно осознав, что истосковался по голосам живых, что ему нужно общество других людей, пусть и на одну ночь. Флюкен весь день где-то пропадал, и Таво было очень одиноко. Он, в принципе, почти всегда был один из-за своего мрачного нрава и еще более мрачного дара. Его всегда сторонились или старались избегать. Но даже самому большому затворнику время от времени необходимо присутствие других людей, как напоминание о том, каким может быть человек, если дать ему шанс. Не все люди заражены злом. Не все они злы и лживы, не все готовы растоптать твою душу.

Он нашел самое большое строение, решив, что это, должно быть, форпост трапперов, сооруженный для тех, кто охотится в этой местности, и понадеялся, что получит крышу над головой и постель. Такая малость придаст ему сил и позволит продолжить поиски. Возможно, ему повезет и сегодня у него будет еда и собеседник.

Итак, он вошел – ослабевшее, промокшее и уставшее создание, вышедшее из темноты ночи. При его появлении все присутствующие обернулись к нему, а разговоры утихли. В помещении стоял дым, смешанный с запахом немытых тел. Таво задержался у двери, чтобы закрыть ее и успеть осмотреться. Он насчитал где-то около двадцати человек: одни сидели за тяжелыми деревянными столами, другие стояли у короткой барной стойки. Они производили впечатление решительной и опасной банды: все бородатые и обветренные, в кожаных одеждах, скрепленных металлическими застежками, и в таких потертых сапогах, что невозможно было сказать, какого они цвета.

Таво кивнул нескольким из них и направился к бару, отметив про себя, что в их глазах нет тепла. К тому времени, когда он дошел до задней части помещения, разговоры возобновились, хотя они уже не были громкими и откровенными. Юноша увидел блеск оружия: из-под плащей выглядывали рукояти мечей в ножнах. Несколько мечей стояли, прислоненные к столам, или лежали на столешницах. Таво сразу понял, что совершил ошибку. Это была вовсе не таверна для трапперов и торговцев, не гостиница для путешественников, не приют для сбившихся с пути – это был притон для людей, обитавших в самых темных уголках света, людей, чьим занятием была не охота на дичь или товары для торговли, а охота на людей.

Но уже было слишком поздно поворачивать назад. Таво это понимал, несмотря на усталость. Если он сейчас уйдет, то тем самым продемонстрирует свой страх, а показывать страх таким людям было все равно что открывать перед ними незащищенное горло.