Черный караван

Немного погодя и мы спустились с бархана и поскакали вперед. Я не ошибся: это действительно оказались беженцы. Но они шли строем, как настоящее войско. Когда мы подъехали к ним, первые ряды беженцев уже достигли колодца. Поднялся невообразимый шум. Женщины, мужчины, дети, вьючный и домашний скот — все сгрудилось вокруг колодца. Стоял такой крик, что невозможно было расслышать друг друга. Тучный вожатый, с толстой палкой в руках, то и дело грозно понукал людей. Но никто не слушал его угроз; особенно оборванные, забрызганные грязью дети, толкая друг друга, плача и крича, рвались к колодцу. Наконец старик вожатый приказал людям:

— Отведите верблюдов во-он в ту низину… Там и сбросьте с них груз!

К этому времени подоспела новая группа беженцев. Старик направил их туда же. Мы раскинули свой бивак невдалеке от колодца. С наступлением сумерек снова послышался звон верблюжьих колокольцев. Чакан-батыр сообщил, что прибыла еще одна группа беженцев. Меня удивляло: куда идут они в холодную зимнюю пору, покинув родные, обжитые места? Ведь до самой Хивы не было подходящего места, где можно было бы селиться. А до Хивы не меньше двух недель конного пути. Эти же люди в большинстве шли пешком, полуодетые, в лохмотьях. Если вдруг их застигнет такой мороз, какой был недавно, — ясное дело, им не протянуть и суток. Что же заставило их в такую пору пуститься в тяжелый путь?

Я пригласил на чай старейшин беженцев. Они пришли целой толпой. Просторная палатка вскоре наполнилась. Начавшись с взаимных приветствий, беседа постепенно перешла к тому, что волновало всех, от мала до велика. Мои собеседники оказались родом из соседних с Асхабадом аулов. Они рассказали, что решили бросить родные места и обосноваться подальше от орудийной пальбы, в песках Каракумов, чтобы дождаться здесь лучших времен, когда кончатся споры между большевиками и меньшевиками.

— Вы на чьей стороне — большевиков или меньшевиков? — спросил я.

Некоторое время гости молчали. Я тоже не произнес больше ни слова. Наконец невысокого роста старик, столовой, ушедшей в плечи, искоса посмотрел на меня и растянул губы в улыбке:

— Мула спросили: «Кто твой отец?» — «Конь — мой дядя», — ответил он. Что мы вам можем ответить, таксыр?.. Время быстро меняется. Неизвестно, чей ты подданный. Вчера хозяевами в стране были большевики. Сегодня у власти меньшевики. А завтра? Одному аллаху ведомо, кому завтра достанутся бразды правления!

Сидящий напротив меня толстый туркмен нахмурил густые брови и сказал:

— Э-э, валла, Тайли… Ты не крути, говори прямо. Если бы большевиков не свергли, разве покинули бы мы родные места? Разве не меньшевики обрекли нас на такое несчастье?

Старик одобрительно кивнул головой:

— Это тоже верно, Балкан-палван[81]…

Балкан-палван удовлетворенно кашлянул и повернулся в мою сторону:

— Мы, таксыр, не знаем, как живется в ваших краях… Но в наших местах счастье дайханина-труженика — в земле. Не даст земля урожая, и дайханин может умереть с голоду. А урожай зависит от воды. Воды же всегда недостает. Она — самый ходовой товар. Есть у тебя вода — для тебя открыты все двери. Поэтому все споры у нас — из-за воды. А ведь в каждом ауле сидят хозяева — один, другой богатый бай. Почти вся вода — в их руках. Бедняк дайханин круглый год роется в земле. Много пота проливает. А плоды его тяжелого труда достаются алчным баям. Что делать? Кому жаловаться? Где мы только не были! Побывали с поклоном у всех чиновников белого царя. Никто из них не помог нам. И вот, слава аллаху, все, что мы просили у неба, вдруг обрели на земле… Пришел человек большевиков и сказал: «Надо раздать землю и воду по хозяйствам». Нам этого только и нужно было. Дайханин нашел опору. «Пес, нашедший опору, победит волка», — говорят в народе. Начали мы прижимать наших баев. Но — вот беда! — недолгой оказалась жизнь большевиков. Все вдруг переменилось. Пришли меньшевики… Алчные баи снова обрели силу. Бедняк снова оказался под пятой. Опять начались притеснения..

Балкан-палван глубоко вздохнул и, пристально глядя на меня, добавил:

— Теперь у народа одна надежда — на большевиков… Если они вернутся, все сидящие здесь возблагодарят аллаха!

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы.

Выступив вперед, в разговор вмешался Чакан-батыр:

— А что, если большевики, вытащив вас из огня, кинут в ледяную воду?

— Ха! — прочесав пухлыми пальцами свою густую бороду, насмешливо улыбнулся Балкан-палван. — Ты своими глазами видел большевиков?

— Видел.

— Где?

— В Турткуле.

— Ну и какие это люди?

— Да просто скопище безбожников…

Балкан-палван сердито посмотрел на Чакана:

— Религию сюда не вмешивайте. Сейчас о религии спора нет, тяжба идет за свое добро. Большевики— такие же обездоленные, как и мы. Вон брат того, что сидит в углу, — тоже большевик. Такой же бедняк, как и мы сами. Работает на железной дороге. Зачем ему тащить нас из огня, чтобы кинуть в ледяную воду?

Чакан-батыр промолчал. Его сосед, худощавый, крепкий мужчина с приятным лицом, испытующе взглянул на меня и неторопливо заговорил:

— Таксыр… Вы лучше не расспрашивайте их. А то проиграете!