Черный ход

Подходит преподобный, сует шансер в кобуру. Он хочет положить руку Джошу на плечо, но в последний момент сдерживает порыв. И правильно, все равно не получится. С балкона на них смотрит мисс Шиммер. Или она смотрит только на пастора?

Джош не уверен, что Рут его видит.

Жаль, хотелось попрощаться. Ничего, переживем как-нибудь – тут и переживать-то осталось маловато, сэр. Исповедаться, что ли, как мистер Пирс? Нет, поздно. Над головой черное небо и белые звезды. С чего бы это они такие белые? Это не звезды, это рожки люстры. Джош помнит люстру, сжился с ней, сроднился, только сейчас ему не страшно.

Это его люстра. Пусть падает.

Люстра пусть падает, а Элмер-Крик пусть стоит.

– Помолитесь за меня, преподобный.

Пастор кивает.

Падучим созвездием люстра срывается с небес. Рушится на голову, накрывает, окружает со всех сторон, затмевая сиянием все остальное.

– Прощайте, мистер Редман, – долетает издалека.

Джош смеется. Успели, мы все-таки успели попрощаться.

– Джош, мэм. Просто Джош, ладно?

Вряд ли она его слышит.

Эпилог на земле

Утреннее солнце расчерчивает Элмер-Крик тенями. Тени ровные, лиловые, их словно проложили под линейку. Веселой струей плещет вода из напорной колонки. Чернокожий помощник шерифа, обнаженный по пояс, заканчивает мыться. Играет мышцами, фыркает, словно норовистый жеребец, приветливо машет рукой.

Лошади оседланы. Пожитки собраны.

Пора в путь.

– Я ваш должник, мистер Ли.

В ответ старик-китаец низко кланяется Пастору. С его спиной это настоящий подвиг, но Ли Ван справляется.

– Это мы в долгу перед вами, – переводит бакалейщик хриплое мяуканье тестя. – Вы и мисс Шиммер – победители яомо. Вы спасли город. Примите нашу благодарность, теперь нам не нужно уезжать. Мы будем жечь свечи на алтаре в память о вас.

Кланяются двое: раз, другой, третий. Поклонам нет конца.

О том, кто спас преподобному жизнь, прикончив Джефферсона, в городе судачат с самого утра – и будут чесать языки до скончания времен. Выдвигаются разные версии, за которые передрались бы столпы желтой прессы – «The New York World» и «The New York Morning Journal». Стрелка́ в суматохе никто не разглядел, а Рут с Пастором отмолчались. Когда шошоны, забрав вождя с шаманом, уехали, досточтимого Вана уже не было поблизости.

– Не стоит преувеличивать наши заслуги, – проповедник открыл было рот, но Рут опережает его. Впрочем, можно не сомневаться, что Пастор хотел сказать то же самое. – Благодарить, между нами, следует мистера Редмана и мистера Пирса. Я имею в виду настоящих Редмана и Пирса.

Кланяются трое: миссис Ли тоже здесь.

– Без них у нас бы ничего…

– Без них, – повторяет Пастор.

Оба замолкают, отворачиваются.

На лицо преподобного наползает тень. Облако, закрывшее солнце, здесь ни при чем. Рут тоже корит себя. Хотелось бы знать, за что? Проклятое «если бы» не дает ей покоя. Выйди она на балкон чуть раньше; открой тахтону дверь; повтори с тахтоном Джошуа Редмана трюк, который провернула с тахтоном Бенджамена Пирса… Тело Джоша было моложе, крепче. Душа тоже пребывала в лучшем состоянии, чем душа Бена. Все возможно, если помахать кулаками после драки, исправить задним числом…

Если бы.

– Все наладится, мистер Ли. Теперь я спокойна за вас.

Общие слова – спасение, когда нечего сказать.

– Наладится! Обязательно!

Оптимизм – второе имя бакалейщика:

– Уже налаживается!

Залихватский визг пил. Бойкий перестук молотков. Хочется верить, что мистер Ли прав. Элмер-Крик – живучий городок, такие быстро приходят в себя.

– Счастливо оставаться, – пастор касается края шляпы. – Даст Бог, свидимся.

– Да сопутствует вам удача…

– Нам. Всем нам.

– …и счастливая звезда пусть светит вам в вышине.

– Звезда? Счастливая? Спасибо, звезда не помешает.

Кривая усмешка, к какой губы Рут привыкли с давних пор, внезапно превращается в улыбку. Надо же, удивляется мисс Шиммер. Смотри-ка, не разучилась.

Лошади идут шагом. Всадники едут бок о бок.

⁂

Признаться, Рут опасалась, что бойни не миновать, несмотря на все усилия. От салуна к конторе уже валила толпа. К Сазерлендам прибыло подкрепление: лихая семейка в полном составе плюс десяток работников с промысла. Грохотали копыта: люди Джефферсона тоже скакали на площадь. Уцелевшие МакИнтайры собрали вокруг себя отряд вооруженных сторонников – и не собирались сидеть сложа руки. Убедившись, что с их семьями все в порядке, добровольцы подтягивались отовсюду.

Кто виноват? Что делать? В кого стрелять?

Люди, они такие.

Винтовка старого китайца рявкнула как нельзя вовремя. Прикончив Джефферсона, досточтимый Ван одним выстрелом убил не двух зайцев, а с полдюжины гризли!

– Джефферсона застрелили!

– Кто?!

– Какая разница?! Туда ему и дорога!