Черный ход

– Простите, сэр, но вы отвлеклись. О чем договаривался ваш тахтон с мэром Киркпатриком? Это связано с большой неудачей? С бойней, которую он намерен учинить?

– А, это? Нет!

Пирс машет рукой. Движение стоит ему неожиданно больших усилий. Закашлявшись, он надолго умолкает. К счастью, не навсегда:

– Это пустяки. Они говорили о нефтепромысле. Я… вернее, тахтон… Короче, Бенджамен Пирс, кто бы сейчас ни носил это имя – представитель «Union Pacific Railroad». Компания тянет в Элмер-Крик ветку из Майн-Сити. Когда компания придет сюда, она все приберет к рукам. Ваш мэр это отлично понимает. Кресло под ним шатается, он хочет договориться.

Пирс умолкает. Похоже, он потерял нить повествования.

– Вы говорили о нефтепромысле, сэр. При чем тут нефтепромысел?

– Мэр купил – или вот-вот купит, я так и не понял – тот участок, где качают нефть. Он предлагает компании сотрудничество. Прямые поставки нефти по льготной цене, режим благоприятствования в Элмер-Крик и окрестностях… Он хочет стать деловым партнером «Union Pacific Railroad».

– Как это – купит? Как это – купил?

– Как у нас все покупают, молодой человек? За деньги, разумеется.

– Что? Сазерленды продадут свой участок? Вы с ума сошли! Да они скорее всадят в покупателя фунт свинца, чем подпишут купчую!

– Вы совершенно правы, друг мой! Разумеется, не продадут! – смех Бенджамена Пирса дребезжит, как пустая жестянка. – И знаете, почему? Потому что это не их земля.

– А чья же?

– Индейская.

– Чепуха! Сазерленды подали заявку. Год назад или около того!

– Подать они могли что угодно, мистер Редман, даже доллар нищему. Гомстед-акт[27] не распространяется на индейские территории. Но можно купить землю непосредственно у индейцев. Что ваш мэр и сделал или вот-вот сделает. Он еще смеялся над каким-то… Джефферсоном, так? Этот Джефферсон, по мнению мэра, круглый дурак. Он скупил долговые расписки Сазерлендов и думает, что промысел у него в кармане. А земля-то Сазерлендам не принадлежит! За долги он в лучшем случае заберет ржавый насос и драные палатки! Вы понимаете, о чем я?

Джош понимает. Если сказанное Пирсом – правда, очень скоро на нефтепромысле схлестнутся обманутый Джефферсон и его люди, бешеное семейство Сазерлендов и отряд добровольцев, собранный по приказу мистера Киркпатрика. Всем нужен этот чертов промысел! По закону, не по закону – никто так просто участок не отдаст.

Еще эти индейцы…

Нет, иначе: еще этот тахтон! Хуже: два тахтона, сэр! Что нужно им? Один хочет открыть черный ход в преисподнюю. Другой, похоже, хочет этот черный ход присвоить, отобрать у конкурента. И оба хотят эвакуировать наверх своих.

Семью? Ладно, пусть будет семья.

Большая неудача наверху ради большой удачи внизу. Бойня на решке ради спасения на орле. Девятнадцать мертвецов – тахтон мистера Пирса счел это число недостаточным. Сколько будет на этот раз?

У каждого своя семья, сэр. Каждый рвет глотку за своих.

Призрак Джошуа Редмана встает. Смотрит на кровавый ком солнца, катящегося к горизонту. Оборачивается к призраку Бенджамена Пирса:

– Вам известно, как убить тахтона?

Глава семнадцатая

Божество пяти дорог. – Доллар падает в раю. – Люби каприз за ваша деньги. – Китайские танцы и карабин Кольта. – Тень на крыше.

1 Рут Шиммер по прозвищу Шеф

В бакалее семьи Ли ничего не изменилось.

Коробки, жестянки, мешки. Перец, соль, сахар. Мука, крупа, кофе. Бутыли с маслом. Ящики с сушкой. Вечерние сумерки, забираясь в окна и растекаясь по лавке, подтвердили бы и на суде под присягой: товар остался прежним. Керосиновая лампа на прилавке, светильники в виде бумажных фонарей, подвешенных к потолку – Рут помнит это по своему первому визиту в бакалею. Единственная разница заключается в том, что сейчас в лампе и фонарях пляшут язычки пламени.

– Закрываться, – уведомляет Рут мистер Ли.

Он изучает какие-то деловые записи, держа листок бумаги близко к лампе и тычась в него носом. Мистер Ли близорук, но очков не носит: наверное, экономит деньги. Рут на зрение не жалуется, света ей тоже хватает, но прочесть, что написал бакалейщик, она не смогла бы даже под угрозой повешенья.

Столбцы иероглифов; китайская грамота.

– Закрываться, да. Вас обслужи, мэм. Вас обслужи в любой время.

Он улыбается, показывая зубы кролика. Кажется, под верхнюю губу мистера Ли засунули ватный валик.

– Заходить. Не стоять на порог.

Рут шагает в лавку. Взгляд ее, хочет того Рут или нет, неизменно возврается к алтарю девяти миров – чертовым весам, над которыми еще недавно колдовал горбатый тесть бакалейщика. Весы выглядят холодными, покинутыми. В чашках не горит огонь, пепел и золу тщательно вычистили. Древесный порошок тоже убрали. Если бы Рут не видела, как дым, искры и огонь поднимались вверх, от чашки к чашке, она бы сейчас не обратила на алтарь никакого внимания.

Китайская грамота; китайские весы.

– Что покупай, мэм?

– Ничего. Хочу поговорить.

– С дикий китаёза? Такой образованный мэм? Я удивляй.