Чёрный хребет. Книга 2 (СИ)

– Поправочка, – говорю. – Дарграг никогда бы не напал, если бы вы оставили его в покое. Трудно оставаться в стороне и быть мирным жителем, когда твоих родичей постоянно убивают. Удивительно, что мы не собрались ответить вам раньше.

На этот раз пришлось пересекать всю деревню – дом Твада оказался самым крайним. Мы завели его в дом, усадили на кровать.

– А родственники где? – спрашивает Брас.

– А нет их.

– Печально, наверное, – говорю.

– Уверен, он их убил и съел, – заявляет Брас. – Эти фаргаровцы на что угодно способны.

– Твад, – говорю. – Это может показаться странным, но мы с тобой не обязаны быть врагами. Просто подумай об этом, хорошо?

Старик смотрит на меня так, будто я сказал величайшую в мире нелепицу. Ничего, до него дойдёт со временем. По крайней мере, я на это надеюсь.

Очень удобно воевать со слабым противником, но теперь, когда Дарграг показал свои зубы, пыл Фаргара должен сильно поутихнуть. Никому не выгодно сражаться с равным – слишком большие потери для возможной выгоды.

Следующим в очереди оказался крупный, полысевший мужчина с болтом в боку – такого можно доставить только на носилках. И вытащить болт как можно быстрее.

– Как тебя звать? – спрашиваю.

Наклоняемся с Брасом, чтобы передвинуть его на настил, но стоит мужчине перевернуться, как в мою сторону летит нож. Целится в горло, подонок. Причём, что самое обидное, это мой собственный метательный нож. Я бросил три во время сражения и два из них нашлись. Этот – последний.

Всё вокруг теряет цвета, мир замедляется.

Нож замирает на месте, не дотянув до цели нескольких сантиметров. Рано или поздно это должно было случиться, кто-то из них обязан был попытаться нас убить. Мы для них – враги, они ненавидят нас всеми частичками души. Этого так быстро не изменишь. И данная попытка убийства может быть далеко не последней. Кто знает, сколько ещё при себе прячут оружия раненые.

Жалко только, что я вновь воспользовался жёлтой жемчужиной, не поговорив с существом, которое её подарило. Нельзя пользоваться услугой, цену которой не знаешь.

Беру нож, засовываю за пояс.

– Так-так-так, – говорю. – И кто же это у нас такой шустрый?

Мужчина хлопает глазами, не понимая, каким образом оружие исчезло из его руки. Только что он собирался прикончить лидера вражеского войска, а сейчас тычет в него пустым кулаком.

– Кто это у нас решил воспользоваться милосердием и нанести предательский удар в ответ?

Риторический вопрос, на который не нужно отвечать, однако мужчина нашёл ответ: набрал в рот слюны и плюнул мне в лицо. От этого я тоже уклонился.

– Как зовут? – спрашиваю.

– Отъебись, сраный молокосос.

– Не хочешь называть своё имя, понимаю. Я буду называть тебя Брут, идёт?

Смотрит с ненавистью.

– Итак Брут, как нам с тобой поступить? Как в вашей деревне поступают с теми, кто пытается воткнуть тебе нож в горло?

Мужчина отворачивается, наглядно демонстрируя, что ему плевать на судьбу. Он уже смирился со смертью и примет её достойно.

– Как бы ты поступил на моём месте? Наверное, взял бы этот самый нож и использовал его против неудачливого убийцы.

Окружающие фаргаровцы смотрят на происходящее с интересом. Это мой шанс показать себя, показать мои лидерские и личностные качества.

– Совсем недавно я сидел на камне вон там, – указываю в сторону дома старосты. – Смотрел на закат и сказал себе, что на сегодня смертей достаточно. Не хочу больше никого убивать. Но наш с тобой случай особенный, тебе не кажется? Ты попытался меня убить и я не могу это просто забыть.

Говорю с затылком мужчины. Мне плевать, как он отреагирует; главное, чтобы остальные услышали мои слова, они направлены именно им.

– Так как же мне поступить, Брут? Я не хочу тебя убивать, но и безнаказанным такой поступок оставить не могу. Поэтому мы поступим вот как: сейчас мы с напарником поможем вытащить стрелу, перебинтуем, а затем отнесём домой. И если после всего этого ты останешься в живых, то мы привяжем тебя к столбу, где ты просидишь три дня без еды и воды в наказание за попытку убийства. Выживешь – ты прощён. Сдохнешь – что ж, никто скучать не будет.

Звучит как серьёзный приговор, но с шансом на выживание. Это должно показать остальным, что Дарграг ничего не прощает, но одновременно не настолько кровожаден, чтобы слепо убивать всех, кто им не нравится.

– Мне кажется, данный исход – лучшее, на что ты мог бы надеяться. А теперь, Брут, постарайся не истечь кровью. Доставай, Брас.

Парень хватает болт за оперение и резко дёргает на себя. Снаряд выходит наружу, а фаргаровец извивается и орёт от боли.

Мы делали наконечники из камня не такими, чтобы они застревали в теле и тяжело доставались. Мы специально делали их узкими, чтобы они выводили солдат из строя, но не убивали, распадаясь внутри на несколько частей.

– Ну вот, – говорит Брас. – Нам даже не придётся убивать его, он сам издохнет.

Однако мужчина не издох. Мы его перебинтовали и на носилках оттащили домой.