Чёрный хребет. Книга 3 (СИ)

— Вы собрались вместе и пришли к нам, чтобы поговорить об избежании кровопролития? Возможно, я чуть-чуть, самую малость чего-то не понимаю, но где-то здесь есть противоречие.

— Никаких противоречий, — говорю. — Вся эта армия пришла для того, чтобы поговорить. Моя личная страховка. Мы очень легко развернёмся и уйдём, если разговор выйдет продуктивным.

— Мне бы очень хотелось узнать критерии этой продуктивности, — отвечает Сазголон. — В чём они заключаются и относятся ли они к нам обоим.

Когда-то человек передо мной был тупым воякой: все в этом мире такие. Но слепота и годы жизни наедине с собственными мыслями научили его пользоваться головой. Это плохо. Я надеялся встретить тут безмозглого кретина, сказать ему что-то вроде «сдавайся, иначе стукну палкой по голове», и тот сразу подчинится.

— Продуктивный разговор, с моей точки зрения, — говорю. — Тот, где я объясняю нашу позицию, слушаю вашу. И мы оба приходим к одному и тому же выводу. Если мы придём к противоположным выводам, то разговор будет считаться непродуктивным.

— Продолжай, — произносит Сазголон. — С удовольствием послушаю. Собственно, это единственное, что мне остаётся, как ты мог заметить.

— Мы пришли сюда, поскольку Орнас долгое время терроризировал наших союзников — Дигор, а недавно появились сведения, что вы готовите новую атаку. Можете не отпираться. Вы хотели разграбить соседнюю деревню, увести в плен жителей и славно повеселиться. Так вот, это не произойдёт: мы решили действовать на упреждение и ликвидировать угрозу с вашей стороны. Как именно она будет ликвидирована — вопрос второстепенный. Нас интересует результат.

— Это вся ваша позиция?

— Нет, но это основа.

— А что, если мы откажемся, как ты это назвал, ликвидироваться?

— Нам придётся действовать силой, — говорю.

— В таком случае предлагаю отбросить наши с тобой пляски и говорить прямо. Если ты думал прийти сюда и запугать нас, то у тебя не получилось.

Несмотря на уверенный тон старика, окружающие воины чувствуют себя не в своей тарелке. Прежде они не сталкивались с настолько превосходящими силами и не представляют, как разрешить эту ситуацию.

— Орнас не боится ничтожеств из Дигора, нам безразличны угрозы Дарграга. Ну а Фаргар… эти придурки только кричать и умеют. Если вы посмеете напасть на нас, мы вас размажем. Вот и всё. Эта наша позиция. А теперь посмотрим, как мы сможем её соединить с вашей.

— Я ещё не всё сказал, — говорю. — Наша основная цель — прекращение насилия, и мы сделаем что угодно для её достижения. Хотите вступить в бой — пожалуйста. Но если вы выберете мирный путь, то взаимное сотрудничество принесёт в дальнейшем намного больше пользы.

— Ты, кажется, не понял, — отвечает Сазголон. — Мы не хотим иметь с вами ничего общего. Меня воротит от одной мысли, что я нахожусь в одном помещении с дигоровскими ублюдками. Так что пей чай сколько захочешь, а потом уходи.

— Саз, — произносит Зитрус. — Их намного больше…

— Не вмешивайся, — прерывает его староста. — Наша деревня никогда не склонялась перед врагами, не склонится и сейчас.

— Послушай своего помощника, — говорю. — Если бы ты мог видеть, то заметил бы сомневающиеся лица своих односельчан. Никто здесь не хочет драки.

— В таком случае хорошо, что я не умею видеть.

Один до глупости храбрый человек ведёт за собой в могилу целое поселение. Не будь здесь Сазголона, остальные бы внимательнее прислушивались к моим словам. Его упёртая самоуверенность разрушает всю дипломатию.

— Мы в любом случае возьмём своё, — говорю. — Мы можем пойти по простому пути или по сложному, но результат будет один. Либо Орнас вступает в бой и теряет всех взрослых мужчин в битве, а женщинам придётся тащить семьи и хозяйства в одиночку, либо вы добровольно складываете оружие. Вам придётся подчиниться так или иначе.

— Саз, — шепчет Зитрус. — Они выглядят очень решительно.

— Не решительнее меня, — отвечает Сазголон.

Поезд Орнаса мчится по путям, обрывающимся глубокой пропастью. Слепой машинист сидит на своём месте и не видит приближающейся угрозы. До этого момента путь был ровным и стабильным, разве есть причины сомневаться, что он изменится впереди? Совсем скоро вагоны полетят вниз, затягивая с собой испуганных пассажиров. И будет слишком поздно выпрыгивать из окон.

— Ты сейчас говоришь от лица всей деревни? — спрашиваю. — Или от своего собственного? Со стороны выглядит так, будто ты принуждаешь всех людей позади себя вступить в бой, который им не нужен.

— Через лет двадцать они сами будут заседать в совете старейшин, тогда и будут решать судьбу деревни, а сейчас здесь сижу я и именно я говорю, как поступят её жители.

— Ты понимаешь, что ведёшь их на смерть?

— Даже если кто-то из них умрёт, — отвечает Сазголон. — Это будет достойная смерть во время защиты дома.

У Орнаса нет ни единого шанса защититься от нас. Мы их раздавим, пройдём сквозь их войско и даже не почувствуем сопротивления. Но Сазголон не может и не хочет этого видеть. В его голове существует свой собственный мир и в этом мире они сильны, а все окружающие не заслуживают внимания.