Черный Король

Дыша страхом, впитывая его, словно сладость, ночной гость продолжил исследовать Учинни шелковыми липкими нитями, которые пеленали и иногда даже причиняли легкую боль, когда стягивали. Девушка пахла молоком и ускользающим детством, надеждами на славное будущее, планами, которые задумала осуществить.

— Ты предлагала отдать лучшую игрушку. Помнишь? Как насчет Верона? Он вкусный, — язык провел по ушной раковине, а холодные, как лед пальцы проложили путь к раковине между ног. — Продолжим. Ты ведь не кончила в сладком бреду…

Анна не помнила. Она вообще мало что помнила о том времени, разве что как просила не убивать родителей. Мир, населенный ненастоящими людьми. Вихри болезней над головами товарищей. Отдать Верона? Сладкий бред?

Возбуждение девушки давно схлынуло, сменяясь ужасом и дрожью, так что невидимые пальцы причиняли только неприятные ощущения.

— И все же грезы твои были красивыми, — чуть разочарованно произнес голос. Существо вжало пленницу в стену так, что доски затрещали. — Значит, твоя жизнь достанется мне без остатка, как бы ты не сопротивлялась.

Желание жить присуще всем, так же как и животный страх перед смертью и болью. И Анна сопротивлялась, изо всех стараясь хоть чуть-чуть отодвинуться от панели. Жуть никуда не ушла, но сжав зубы и напрягая все мышцы, девушка пыталась бороться, мысленно желая Королю провалиться куда подальше.

Бьющаяся добыча лишь заводила сильнее бесплотное существо, и удовольствие уже полнилось первыми каплями крови, проступившими от паутины. Именно ее слизывали многочисленные щупальца, постанывая гулким ветром от нетерпения.

— Больше огня, больше, — требовали губы, кусая Учинни за ухо. — Как бы ты красиво смотрелась на каменной плите с развороченным животом, кишащим червями.

Девушка уже рычала кошкой, бьющейся в ловушке, но не собирающейся сдаваться. Яростно колотящееся сердце стучало в голове и ушах и закрывало глаза черной завесью. В разуме билась только одна мысль: «Ни за что!»

По виску Анны скатилась одинокая капля пота, и она мотнула головой, пытаясь избавиться от разъедающей солености. Она почти не чувствовала боли от паутины возможно из-за того, что тонкие нити довольно легко входили в кожу, а капля пота заставляла яриться все больше.

— Соль и кровь. Великолепное угощение для твоего единственного господина, — тварь слизывала кровь и пот, с наслаждением добавляла новые порции боли, чтобы собирать очередные дары девушки, которая билась в путах. Щупальца скользили по ее телу, сдавливая живот и грудь и почти лишая нормального дыхания. — Потом будет пламя и твой услужливый рот? Или на что ты пойдешь ради жизни любимого?

Анна не знала, любит ли она на самом деле Верона, но отдать юношу, с которым так сблизилась, на подобные истязания не могла. Хотя внутри и зудел подленький червячок: «Вспомни, что было с тобой… Отдай — и все закончится. Или отложится, как тогда — с родителями…» Но жить с осознанием того, что собственными руками отдала на смерть человека, близкого и родного, девушка не смогла бы. Или думала, что не смогла бы, ведь пока судьба не поставит тебя в подобную ситуация, просто не поймешь.

А еще… Еще Анна думала, что Королю не нужны ее ответы и просто старалась не стонать, чувствуя, что надолго ее не хватит.

Молчаливая борьба становилась горячей с каждой секундой. За окном опускался ледяной холод, а девушка в терзающих объятиях горела ненавистью, сомнениями, страхами, которые делали ее мокрой, соленой, пропитанной кровью, слишком сладкой на вкус, чтобы не искушаться. Капельки падали на пол, перемешиваясь с водой и слизью, щупальца оглаживали бедра между ног, повторяя те движения, что совсем недавно заводили Учинни, вымучивая ее желанием сопротивляться сильнее.

Но чем дальше, тем слабее трепыхалась Анна, пока обессиленно не привалилась к стене, позволяя делать с собой чудовищу все, что тому заблагорассудится. Тело нанизало болью, как алые бусины в руках опытной мастерицы, плетущей кружево бисера. А в голове уже мутилось. К горлу подступала тошнота.

Именно тогда мучитель отпустил свою жертву и бросил на кровать, давая отдышаться. Его темный призрак приблизился и склонился к девушке, скрюченной на покрывале.

— Наш договор навсегда, Анна. Постыдно отвергать то, что дано тебе тьмой, страшиться меня, избегать, клясть…

Учинни не выдержала и свесилась с кровати. Ее тошнило, тело ломало судорогами. Навсегда — это не укладывалось в сознании. Должен же быть какой-то выход, должен… Злая детская сказка должна уйти…

Холодная ладонь постучала по спине, чтобы девушку вырвало. А потом потянуло на кровать и устроило на ней.

— Станешь ласковой ко мне, я перестану тебя мучить, — посоветовал голос. — Или сделаю твои пытки слаще любого меда. Сопротивление ни к чему… Оно не идет тебе нисколько, — прохлада стерла пот с лица и собрала последнюю дань крови.

Девушка устало и равнодушно молчала, не делая ни малейшей попытки увернуться. Слова лились шумом дождя и казались бредом. Сладкие пытки… Это все равно боль. Боль — она и есть боль.