Черный Король

Он с легкостью приподнял Анну над кроватью, подхватывая одной рукой и выгибая навстречу, как фарфоровую куклу, становясь еще ближе и более обжигающим, как черное пламя, прорвавшееся бурной порослью из могилы.

Злые слезы текли из глаз девушки, которая не оставляла бессмысленные попытки закричать или вырваться, слабеющие прямо на глазах. Губы покрывались инеем, дыхание прерывалось, и одинокой свечой трепетала мысль, что ее сегодня не станет — замерзнет в этом всепоглощающем холоде.

— Дышать для меня, — вновь отпустив девушку, повторил король. — Знаешь, как дышать для меня? Позволив мне согреть тебя, — поток обжигающего воздуха пронзал кожу и пропитывал цветочным ароматом. — Или отказаться и отдать мне жениха. Он ведь не нужен тебе. Свобода так прекрасна, Анна?

Резкая смена температуры туманила голову девушки, принявшейся тут же отползать от чудовища. Кровь яростно колотилась в голове Учини, и она толком не слышала и не понимала то, что говорит существо. Осознавала лишь одно — оно опять предлагает забрать Верона.

— Зачем он тебе? — Анна обессилено упала на подушку, почти не продвинувшись прочь — дрожащие мышцы не слушались и руки подгибались отчаянием.

— Ближе ко мне, — язык провел по губам Учинни и проник внутрь, прошелся по кромке зубов. — Старайся быть нежнее, и я перестану тебя мучить, — сквозь туман образ бледного гостя менялся и тек дождем, шумевшим за окном. Слизь словно пропитывала девушку, делая кровать влажной, с тлетворным запахом разложения.

Происходящее становилось все более мерзким и раз за разом вызывало детские воспоминания, призывая к покорности овцы, безропотно идущей на заклание. Но хотя физических сил к сопротивлению у Анны не оставалось, внутри все горело непримиримостью. Так что, даже послушно приоткрывая рот, как в детстве, она и не думала сдаваться.

— Так лучше, гораздо, — в кровати стало тепло, а потом и вовсе жарко. Девушку вновь оплетали сети, чуть врезались в кожу и добавляли этим огня. В послушный рот Учинни вторглось щупальце, заставляя ее облизывать сочащиеся сладкой жижей присоски, которые втягивали язык и потом отпускали. Руки пленницы оказались над головой, стянутые шелковыми липкими нитями. Король же изучал взрослое, полное жизни тело, ощупывая его и пропитывая запахом тлена, не оставляя ни одного участка, на котором бы не остался поцелуй щупалец, что присасывались и даже оставляли синяки. Несколько из них впились между ног.

К гадостности происходящего добавилась очередная боль, и девушка, и так уже напрягающая все мышцы, лишь бы не дергаться, сорвалась и рванулась, но не прочь — вперед — туда, где находилось ненавистное существо. Анна совершенно не думала о том, что может навредить себе. В голове целью билось одно — добраться до Короля.

Их объятия стали такими тесными, что Учинни смогла разглядеть острое стальное жало, направленное прямо в ее сердце.

— Не совершай лишних телодвижений, — требование прозвучало в тот момент, когда острие чуть вонзилось в кожу. Присоска обнажила в это мгновение головку члена и втянула глубже.

Леденящая боль от прокола настолько отличалась от всего предыдущего, что Анна невольно замерла, лишь продолжала судорожно дышать в ожидании дальнейшего.

Сталь вонзилась еще глубже, а на коже внезапно проступило пятно, которое разрасталось, потому что существо что-то впрыскивало внутрь. Оно сжало девушку сильнее и вытащило жало, чтобы проколоть в другом месте, а потом в третьем, четвертом, оставляя на светлой коже рисунок символов, горящий невыносимо.

Все это время щупальца продолжали пытать Анну «поцелуями», а одно пробило клитор.

И все это время девушка пыталась вырываться — она просто не могла поступать по-другому, но чудище держало крепко, не давая ни малейшей возможности уйти от пытки.

Знойный и болезненный жар от уколов оборачивались для Анны лавой, которую невозможно терпеть. Кровь вскипала, крася алым лоб и щеки, а сосущие движения между ног вызывали болезненные приливы, не похожие на обычное возбуждение, но заставляющие сдаваться.

Словно чувствуя трепет жертвы, король продолжал одаривать ее болью, наблюдая за тем, как рот Анны приоткрывается, с него слетают слабые стоны, как она откидывает назад голову и закрывает глаза. По виску девушки потекла капелька пота.

— Ближе, — связывая и удерживая, ночной гость заставлял прижиматься к себе, теперь кусая щупальцами за ягодицы. Влажная присоска с хлюпаньем ласкала раковинку, текущую смазкой.

Единственным желанием Учинни стало избавиться от ненормального переплетения чувств и ощущений, и она, не раздумывая двинулась вперед, желая лишь одного — прекратить все!

Выныривающее из мрака, куда ее погрузил Король, сознание девушки горело одной мыслью: «Господи, помоги. Пусть все это прекратиться!»

Пусть прекратиться мука, оборачивающаяся яркими вспышками, пронизывающими судорогами все тело. Пусть уйдет боль от изломанности своего тела. И пусть застынет жажда, приносящая не сладостное томление, а болезненные рези.