Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара

Через миг с корвета раздался оглушительный залп из всех пушек.

– Хотят припугнуть туземцев, – сказал Морган. – Думают, что их люди наткнулись на карибов. Бегите в лес и не прекращайте стрельбу. Уходите как можно дальше, а мы с Пьером понаблюдаем за кораблем.

Корсары стали палить изо всех сил и бросились в лес, прикидываясь, будто преследуют дикарей.

– Видишь, никто не собирается идти им на помощь, – заметил немного погодя Морган. – Если капитан услышит, что стрельба затихает, вряд ли он усомнится, что его люди одержали победу.

– Ты дьявол, а не человек, – сказал Пьер Пикардиец.

– Я стараюсь поймать их на удочку, и вот увидишь, они клюнут.

На корабле не проявляли никакого беспокойства. К тому же у оставшихся на борту не было на чем передвигаться, если не считать подвешенной к лебедке лодчонки, едва ли способной вместить более трех-четырех человек.

К заходу солнца на верхней палубе снова прогремели пушки, призывая моряков вернуться обратно, затем на корме зажгли два больших фонаря.

– Пора действовать, – сказал Морган. – Сходи за нашими и быстро веди их сюда.

– А сторожить пленных?

– Оставь человек четырех, – ответил Морган. – Торопись, Пьер, мне не терпится овладеть кораблем.

Пикардиец бросился выполнять приказание. Через четверть часа корсары собрались на берегу, готовые к погрузке.

– Пьер, – попросил Морган, – ты лучше всех говоришь по-испански: крикни что-нибудь оставшимся на борту.

– Эй, ребята! – крикнул Пикардиец что есть мочи.

– Это вы? – немедленно откликнулись с корабля.

– Да.

– Все живы?

– Все.

– По шлюпкам и на корабль. А что с дикарями?

– Разбежались.

– Добро, возвращайтесь на борт.

– По шлюпкам и молчок, – приказал Морган. – Аркебузы заряжены?

– Да, капитан, – ответили корсары.

– Как только окажемся на палубе, действуйте решительно и беспощадно.

Пятьдесят шесть человек без звука погрузились на шлюпки. Морган сел в самую большую с восемнадцатью корсарами, Пьер – в лодку, остальные набились в шлюпку поменьше.

Отделившись от берега, все три барки быстро направились к корвету, собираясь пристать к нему с обеих сторон. Шлюпка с Морганом первой подошла к кораблю. Флибустьер с оружием в руках быстро вскарабкался по трапу, спущенному с левого борта, за ним – остальные восемнадцать человек.

Увидав, что на палубе к нему движутся испанские моряки, Морган дважды разрядил в них пистолет, тут же последовали выстрелы из аркебуз и крики:

– Сдавайтесь флибустьерам, или вам конец!

При виде гибнущих товарищей перепуганные вахтенные бросились на бак и поспешили укрыться в трюме.

– Займите кают-компанию и не давайте никому выйти! – крикнул Морган.

Остальные две барки зашли тем временем с правого борта, и флибустьеры с дикими криками ворвались на палубу. Пьер Пикардиец велел немедленно занять полубак и выставить перед орудиями сильную охрану. С батарейной палубы доносился топот ног и крики: «Измена! Измена!»

Морган приказал зажечь побольше фонарей и открыть люк, ведущий вниз.

Испанцы, в том числе офицеры, покинули кубрик и кают-компанию и забаррикадировались на батарейной палубе, собираясь, похоже, оказать сопротивление.

– Сдавайтесь! – крикнул Морган, наклоняясь к люку. – Корабль в наших руках.

В ответ просвистели две-три пули, пущенные наугад.

– Обещаю вам жизнь, – повторил Морган.

– Огонь по проклятым псам!.. – скомандовал голос, принадлежавший, скорее всего, капитану.

Морган едва успел отпрянуть от залпа, озарившего нижнюю палубу. Испанцы явно не собирались сдаваться и вместо этого открыли огонь.

– Все равно выкурим, – сказал Морган. – Пьер…

– Я здесь, – ответил, подбегая, флибустьер.

– Посмотри, нет ли в кубрике или кают-компании ящика с гранатами.

– Хочешь разбомбить испанцев?

– Мне что-то не улыбается плыть с людьми, способными выкинуть скверную шутку.

Не прошло и пяти минут, как Пьер вернулся с восемью матросами, осторожно тащившими пару тяжеленных ящиков.

– Бомб хватит на весь корабль, – объявил Пикардиец, приказав установить ящики перед Морганом.

Пока корсары с большой осторожностью вскрывали ящики, испанцы не переставали палить по люку, сокрушая снасти на грот-мачте и заваливая палубу обрывками парусов. Но они понапрасну тратили порох – корсары и не думали подставлять себя под пули, летевшие градом.

На призыв сдаться испанские моряки, не знавшие о грозившей им опасности, отвечали шквальным огнем и проклятиями, обещая скорее взорвать пороховой склад, чем сложить оружие. Понимая, однако, что они никуда не денутся, Морган не проявлял особого беспокойства. Взяв из ящика гранату, он спокойно поджег фитиль и метнул ее вниз. За взрывом последовали ужасные вопли и топот бегущих ног.

Не ожидавшие подвоха испанцы забились в узкие проходы, чтобы укрыться от осколков и продолжать оборону. Разозленные неожиданным сопротивлением, флибустьеры принялись закидывать испанцев бомбами, чтобы выкурить их с батарейной палубы. Вниз полетело уже гранат двадцать, когда при вспышке выстрелов все увидели, как из люка показался какой-то человек.

– Довольно! – крикнул он. – Мы сдаемся, если вы сохраните нам жизнь.

– Ладно! – ответил Морган. – Поднимайтесь по двое через кубрик.