Черный крест

02. Ребята поначалу на меня как бы не реаги­ровали, и лишь через минуту после моего на- тужно-радостного «Привет!» один из них быст­ро и ловко стал отключать свой шлемофон от нескольких проводов, соединявших его с ос­новной приборной панелью управления само­летом.

Еще тогда я удивился, что такой огромный са­молет ведут всего два летчика. Молодой паре­нек — но уже вишь ты, самолеты водит! — повер­нулся ко мне, весело и как-то по-доброму заулы­бавшись. Ощущение некоторой обиды, которая было уж начала приходить ко мне потому, что лет­чики на меня не реагировали, как рукой сняло.

— Все, что должен уметь делать настоящий летчик, так это нажимать автопилот когда надо, а тем более когда не надо! — сказал, продол­жая сиять радостной улыбкой летчик.

Он пригласил меня на летческую кухню — продолговатую комнатку метра два на три, на­дежно запрятанную в глубине чрева этого гиган­тского монстра. Там был чайник, большой холо­дильник и микроволновая печь. В ней я разог­рел свои бутерброды, сделанные мне на дорогу мамой. Бутербродами я угостил летчика.

— Не надо париться, через два часа будем в Берлине.

— А потом куда?

— Мы в Варшаву по делам, а тебя, видимо, встретят. Ты же тут особенный — гэбэшный мальчик, а? — летчик усмехается..

Вспоминаю, как раньше все мы мечтали работать на Комитет.

— И ради меня одного гоняют в такой крюк огромный самолет?

— Крюк для такого молодца уж не очень и большой, а нам в Варшаву все равно надо.— И... старое, слышанное мною уже миллион, наверное, раз: — А мы приказов не обсужда­ем.— Да-да, знаю, обсуждение приказа — первый шаг к неподчинению.

Летчик включил замызганный и долго немы­тый малогабаритный телевизор, там показыва­ли новости. У нас опять все — зашибись и не так, как у других. Два мотопехотных полка за­чем-то совершили этой ночью марш-бросок из военной российской базы в Сирии, направля­ясь в сторону Иерусалима. А с сорокатысяч­ной американской группировкой, объединив­шейся с одной тысячей израильских солдат, произошел какой-то странный, по всей види­мости, несчастный случай: видимо, случайно сдетонировал боевой ядерный заряд малой мощности на одной из их многочисленных аме­риканских баз, расположенных в долине Мегид- до. Все погибли.

Огибая пораженные радиацией районы, наши войска продолжали свой путь.

03. Через некоторое время мы пересекли гра­ницу России, с высоты трех тысяч метров ее было очень хорошо видно в иллюминатор. Дело в том, что за границей России у всех деревьев черная листва. Нет, я не знаю, почему это так.

Перед отлетом мне выдали большую сумку со «всем необходимым»: маленькая армейская ап­течка, набор таблеток — заменителей воды и еды, а так же противогаз. Еще в училище почти торже­ственно, но очень тайно преподаватели вручили мне мой личный номерной автомат. Его номер и мой персональный номер — одно и то же сочета­ние двенадцати цифр. Но патронов к автомату не дали. Лишь пустые магазины.

Сразу после взлета летчик по громкой свя­зи сказал мне, чтобы я надел парашют — па­рашюты в огромном количестве валялись в углу наспех склепанного из оргалита «пассажирс­кого» салона самолета.

Первым делом в Берлине встречающий снял с меня парашют. А я уже и замечать перестал, что хожу в парашюте.

— Спасибо!

Ничего не говоря, мои встречающие, радо­стно мне лыбаясь, жестами предлагают сесть ⁸ армейский боевой супербронированный УАЗик. Такие можно повстречать только на настоящей войне. С Эдиком мы ехали на дру гом, более легком, «тыловом» варианте. Нет ну ребята просто сияют.

— Чему это вы так радуетесь, мужики?

— А мы воевали без противогазов,— V взрывы хохота.

Мы едем по оккупированному Берлину, с штурме которого еще полгода назад сообща­лось, что все происходит не так гладко, как хо­телось бы. Заголовки наших газет, различные статьи и телерепортажи как будто в то время, мне так показалось, были на стороне немцев. «Отважные берлинцы сообщают, что смогут удерживать свой город столько, сколько нужно до подхода основных сил НАТО», «Берлинский гарнизон, несмотря на большие потери, не сдается» и «Капитуляция российского коман­дования отвергнута».

Странно, но Берлин выглядит довольно при­лично. Во всяком случае, никаких особых раз­рушений я не вижу, и это несмотря на то, что говорилось об осаде этого города.

Трое моих сопровождающих наконец нару­шают наше взаимное молчание, начинает па­рень, который сидит за рулем:

— Вы, наверное, серьезная птица, а? — спрашивает он меня...

Отвечаю, что не понимаю, о чем он..

Тогда второй парень, сидящий справа от водителя, его поддерживает:

— Только люди из ГБ осмелятся носить во­енные ботинки и гражданскую одежду! — Они снова смеются.

«Ну, как заведенные»,— думаю.

Ну да, я и забыл совсем,— видно, что они мне немного завидуют — просто ботинки слишком удобные! — на эти мои слова... ну... опять смех.