Черный крест

7. Мне снилось, что я брожу, скрываясь от милиции и от людей, в любой момент научив­шихся по поводу и без повода звонить «куда надо», по центру Москвы. Я не один, и, если нас поймают, ей достанется.

Мне снилось, как я с гордостью достаю гэ- бэшный документ и показываю его военному патрулю, после того как пьяный залез в фонтан на Манежной площади. Сначала она сдела­ла вид, что не со мной, но потом, гордо выпя­чивая грудь вперед, стала заявлять что-то типа:

— Отстаньте от нас и не мешайте отдыхать фронтовикам — сопляки, пороху не нюхали!

08. Сон был тяжелый, почти бредовый, с боль­ной головой я проснулся тогда, когда бронепо­езд максимально снизил скорость при подъез­де к Бонну. На платформе, уже поняв, что я до­гадался, что он за мной следит и меня должен сопровождать и оберегать, парень, накрывший меня своим телом при обстреле бронепоезда, рукой показал мне в сторону черной гражданс­кой машины, стекла которой были зеркальные, и, кто внутри, видно не было.

— Вам туда! — сказал мой сопровождаю­щий.— Дальше будьте осторожней! Западная Германия, а тем более Франция просто кишмя кишат паразитами-сопротивленцами — ничто их не пробирает!

Протягиваю ему руку, для него это почему- то неожиданность, и, слегка замявшись, мы обмениваемся рукопожатиями.

— Паренек, это только в начале службы кажется, что теперь все о'кей, на самом деле очень многие в органах годами не поднима­ются выше хоть на немного. То, что ты в орга­нах, еще не значит, что теперь твоя жизнь до конца дней твоих будет сплошной защибись. Или ты здесь только затем, чтобы носить ар­мейские ботинки вместе с гражданской одеж­дой? — А он еще и шутить умеет!

09. Сажусь в машину — кресло рядом с води­телем. Удивляюсь, но в машине лишь один че­ловек — он-то и есть водитель.

— Срочно переоденьте ботинки!

Вру, что у меня других нет. Говорит, что, типа, совсем распоясались, снимает свои и отдает мне.

— Вот, наденьте! Блин.

Его ботинки мне малы, но надеваю, не пе­реча. Куда-то едем! Проезжая мимо некоей улицы, а в Бонне следы разрушений все-таки есть и иногда весьма значительные (берлинцы за два дня до капитулирен сообщили боннцам, что нужно надеть противогазы???), видим ро­зовое облако над дорогой. Водитель быстро закрывает себе нос и рот носовым платком.

— Немедленно наденьте противогаз!

Спрашиваю: это что, дедовщина? Так за нее

уже двадцать пять лет расстреливают! Но под­чиняюсь.

«Рядовой должен уметь напялить противо­газ на рожу за двенадцать секунд, иначе он может и сдохнуть» — слова нашего инструкто­ра по химзащите Орлова.

Еще он «шутил», что при необходимости рядовой должен уметь напялить противогаз еще и себе на жопу

Я путаюсь, и у меня уходит на все про все полминуты. Водитель неодобрительно цокает языком. Потом я все-таки надеваю противо­газ. И через минуту начинаю в нем так сильно задыхаться, что через две минуты противогаз срываю со своего лица. Делаю глубокий вдох... Начинаю засыпать и... Мне хочется улыбаться! Последнее, что я вижу,— лицо водителя, иска­женное гримасой неимоверного раздражения: — Ну и людей же набирают сейчас в орга­ны, прости, Господи! — легким движением руки он срывает блокирующий клапан с фильтра моего противогаза. Я его забыл снять.

«Ты, мудак, задохнешься от собственной глупости»,— как говорил нам в таком случае инструктор Орлов. И оформлял три дежурства по общим туалетам.

10. Но не все такие с виду грозные ребята на самом деле уж такие, как выглядят. Постепенно _и с ним мы разговорились. В Бонне он меня устроил в какой-то гостинице для офицеров среднего звена. Там было довольно-таки уют­но, если бы не усиленная охрана, маячавшая то тут, то там. В ресторане, к примеру, я посто­янно ловил на себе голодные взгляды солдат. А когда я пил немецое пиво в баре! Нет, их, конечно, кормят. Но... консервами... я-то знаю!

Мой водитель — а звали его... Маслов. Мак­сим. Алексей. Тарасенко. Очень приятно! Чуть ли не с насилием выбил из меня обещание... Что я больше никогда не буду надевать одно­временно гражданскую и военную одежду.

— Если у снайпера будет выбор — ты, та­кой... расфуфыренный, в такой одежде, и, ска­жем, хенераль,— он выберет тебя.

11. На утро, а Маслов переночевал в сосед­нем номере, мы распрощались. Мне пришлось прогуляться по Бонну и найти магазин обуви. Очень неохотно со мной общаясь, продавец помог мне выбрать ботинки. Он усиленно де­лал вид (но то, что это не так, я понял сразу), что не понимает по-русски. Наконец-то отдаю ему рубли — гримаса отвращения.

Надеваю новенькие прогулочные мягкие бо­тиночки и выбрасываю в ближайшую помойку ботинки Маслова. Интересно, что у него такой маленький размер ноги сам-то он выглядел как здоровяк.

Это, может быть, вам покажется смешным, но, отдав мне свои ботинки, на себя он напя­лил мои.

Еще Маслов оставил мне «долгоиграю­щую» рацию, по которой, как он мне сказал, со мной на днях свяжутся и скажут, что делать дальше.