Черный куртец или приключения Ромы Зубренко

Полдевятого. Вечер. Красивой, но однообразной картиной плывет розовая вата по небу. На земле воцарилась всеобъемлющая нега, и ее влияние стало так велико, что даже солнце, поглядывая на мир матовым глазом, едва сдерживало дрему. Но, стойте!.. Стойте!.. Бежит тучка!.. С криком, точно избалованный ребенок, влетела она в центр композиции, пнула, растолкала все вокруг себя, и тут же ринулась в другую сторону. С намерением плюнуть в сердце города явилась она, но получилось все то же, что и всегда – сцепилась с облаками и расхныкалась. Вся в слезах убежала тучка… и за нею устремилось всякое людское безразличие. «Радуга», «радуга!..» единым голосом закричали дети, указывая пальцем вверх. И действительно… Какой красивый мост раскинулся над городом! Люди задрали головы; одни убедились, что волшебство существует, а другие очередной раз прокрутили в голове процесс возникновения физического явления. Кто-то вышел подышать свежим воздухом на балконе, кто-то принялся бродить по улицам, а кто-то…

А кто-то – в белой рубашке, выглаженных брюках, с букетом цветов сидит на скамейке и, потирая щетинистые щеки – которые не выбриты по досадной оплошности, – думает: «черт побери, как же быстро пролетели эти два года с нашего знакомства!..»

Он откинулся на спинку и вдохнул полной грудью. Усталость после рабочего дня дает о себе знать.

– Без пяти минут девять. Интересно, опоздает ли она?.. – закатывая рукава, подумал он, – впрочем, опоздает, как всегда.

Он залез в карман, чиркнул спичкой и закурил сигарету. Под гнетом круглой даты его так и тянуло на всяческую лирику. «Как все изменилось, подумать только…». Он припомнил свою девушку образца двухлетней давности, сравнил с тем, какой она является сейчас, и пришел к выводу, что теперь она меньше красится, строже одевается, подняла волосы и более не пользуется помадой с блестками… Он поднес сигарету ко рту, сделал первый полный затяг, как в толпе мелькнуло белое платье.

– Вот и прокурили, называется!.. – не до конца понимая, следует ему иль плакать, иль смеяться, он топнул ботинком по сигарете и схватил букет.

Средь летающего в воздухе пуха приближалась к нему девушка; в точности как ангел была она. На ней было роскошное белое платье, которое сидело так хорошо, как не сидело ни на одной земной женщине. В груди оно было пышным, а в талии слегка облегало – что выглядит особенно красиво при отсутствии вульгарности. Если и есть самый приятный баланс между цветами, то, без всяких сомнений, им является белоснежная, немного помятая одежда на фоне нежной кожи.

Девушка подбежала к нему и, замечая, какой восторженный взгляд обращен в ее сторону, рассмеялась.

– Ты такая…

– Пунктуальная? – сказала она, моргнув глазками, и прильнула к нему.

– Очаровательная… ну, и пунктуальная тоже.

Поглаживая ее по спине, он взглянул на часы. Время было две минуты десятого.

– Как твой день прошел?

– Нормаль…

– Сильно ты, – перебила она своим звонким голосом, – сильно устал?

– Нет, нормально… – он хотел обнять ее двумя руками, но букет помешал ему. – Ох, Аня, это же тебе!

– Спасибо мой милый Рома! А что за праздник сегодня?

– Как это? – брови его нахмурились.

– Да шучу же я! Хи-хи-хи!.. Сегодня ровно два года, как я пролила на тебя кофе! – сказала она, радуясь про себя за то, что ей удалось одурачить Рому.

– Ооо, да, это верно. А ты ведь и вправду забыть могла, я тебя знаю.

– Угу, конечно!.. – она решительно тряхнула головой и глаза ее сверкнули. – Спорим, что ты первый забудешь дату нашей первой встречи?

– Смотря, на что спорить будем.

– На желание!

– Не… Давай лучше на пять тысяч?

Аня задумчиво посмотрела себе под ноги. Рома с улыбкой на лице готовился встречать очередную победу; ему доставляло удовольствие поджигать фитилек страсти в ее живой натуре.

– А давай! – выпалила вдруг Аня и протянула ему руку. – Спорим!

Их пари было заключено на каменной лестнице, прямо у ног небоскреба, на последних этажах которого находился ресторан с великолепной панорамой города. Для похода в этот ресторан Рома отложил треть своей месячной зарплаты, что являлось тяжелым для сознания обстоятельством, но таким жалким и незначительным в нынешний вечер. Аня держала Рому под руку, оплетая обеими руками его локоть, и как только они добрались до последней ступеньки, двери пред ними тотчас же растворились. Лакей во фраке приветливо склонил голову.

– А Москву отсюда хорошо видно, – сказал Рома, держа в руке бокальчик шипящего шампанского.

– Да… Ты еще посмотри на эту луну. Она такая большая и желтая сегодня.

– Это точно.

– Знаешь какое-нибудь стихотворение про луну?

– Ха-ха, нет! Ты же знаешь, что поэзия – не сильнейшая моя сторона.

– Как ты быстро меняешься во вкусах! А помнится мне, что кто-то совсем недавно читал Онегина.

– Я? Ничего подобного… – сказал Рома с ухмылкой, припоминая те самые строчки про ножки.

– Я тебе сейчас даже их воспроизведу, погоди-ка…

Аня устремила взгляд куда-то вверх, вдохнула полной грудью и начала было читать четверостишие: «Ах! долго я забыть не мог две ножки…», как вдруг запнулась на полуслове – у столика находился официант.