Черный куртец или приключения Ромы Зубренко

Удивительно, как одно случайное событие может разворотить человеческие отношения, оборвать ту невидимую связь, которая с непосильным трудом выстраивалась меж людьми годами, по щелчку пальцев обращая настоящую жизнь со всеми ее эмоциями, страстями и радостями в тяжелое и невыносимое воспоминание. Как порою может сблизить оно людей совершенно незнакомых – тех, у кого и не хватило бы духу заговорить друг с другом при обыденных обстоятельствах.

– А нет ничего поменьше? – крикнул Рома, стоя в одних трусах перед зеркалом; он приложил к поясу бриджи бежевого цвета с тридцатью карманами, которые смотрелись на нем как штаны-шаровары.

– Надевай то, что есть! – прозвенел голос за дверью.

– Ну что за комедия…

– Что говоришь?

– Комедия какая-то.

– Что?

– Да… ничего я не говорю!

Рома залез в бриджи и, придерживая их одной рукой, открыл дверь. Аня стояла к нему спиной, с неподдельным вниманием глядела в зеркало, совершала неестественные, но милые движения губами, очевидно размазывая помаду. Она заметила его в отражении.

– А тебе идет, – сказала она, стараясь подавить смущение, вызванное неожиданным появлением Ромы.

– Большое спасибо!

Рома ухмыльнулся, и как бы привлекая ее внимание, поднял кверху ладошки. Бриджи сползли и тут же плюхнулись на пол.

– Но только они мне немножко большеваты.

– Ах! Что ты… – вымолвила Аня, прикрывая рукою рот, отвернулась и быстрым шагом направилась в другую комнату, однако, голос ее искрился смехом.

– Ты же сама сказала, что мне идет!

– Оденься, быстро!

– Какие мы недотроги… – пробубнил себе под нос Рома и следом же сказал погромче. – И что, мне всегда вот так ходить с рукою на поясе?

– На, вот, завяжи, – из угла вылетел розовый шнурок.

– Что завязать?

– Штаны.

– Нет… ты издеваешься?!

– Простите, но другого у меня нет.

– Я не буду этим…

– Если не завяжешь свои штаны, я сейчас же выставлю тебя за дверь! – перебила его Аня вдруг совсем строгим голосом, в котором чувствовалось раздражение.

– Ну это уже ни в какие ворота не лезет…

Рома с кислой гримасой натянул до живота бриджи, обмотал вокруг пояса розовый шнурок, завязал на конце пышный бантик. В таком виде он появился в ванной и злобно, деловито – тоном, каким начальник обращается к своему косячному подчиненному, сказал:

– Ну, что там с моими штанами?

Аня сидела на полу у стиральной машинки; она первым же делом посмотрела на его ноги, на пояс, и, не поднимая головы, заглянула Роме в лицо. Глаза ее блеснули и тотчас же мелькнули обратно на крутящийся барабан.

– Вот они.

– Ну а долго еще?

– Нет, пять минут, – вставая, сказала она. – Расслабься, чего ты как дерганый?

Поводов «дергаться» для Ромы было несколько. Во-первых, он всю ночь не спал, а утром подрался с отцом – нервы его были на пределе. Во-вторых, он находился в этих чертовых бриджах с бантиком перед красивой девушкой – самоуверенность его пошатнулась. В-третьих, его окружала аристократическая обстановка квартиры, что было ему в крайней степени непривычно – и он чувствовал себя не в своей тарелке.

– Может быть, чаю пока попьем? – сказала Аня, тем самым надеясь ободрить своего гостя; она ждала от него какой-нибудь шутки про кофе, но в ответ услышала лишь задумчивое мычание.

– Э, чаю… да, давай попьем чаю.

Даже столь недюжинная натура Ромы была обделена некой тонкостью чувств, требуемой для понимания людей и называемой проницательностью, а те ее крошки, которые он почерпнул из книг в минуты уединения среди стен своей комнаты, нынче унеслись ветрами бурной жизни. Слова про чай Рома воспринял иначе. Все время, пока они шли на кухню, он собирался с духом, и как только Аня повернулась к нему с вопросом: «сколько тебе ложек сахара», он ткнулся губами в ее губы.

21

Эх, мой уважаемый читатель… Позволь поделиться одной мудростью, которая открылась мне еще в молодости: если жизнь ставит перед тобой сложные, на первый взгляд непостижимые вопросы, то ты не должен думать, что на них нет ответа. Незачем человеку взваливать на плечи бремя безвестности, подбирая тысячи ключей к одной двери, когда она просто-напросто не имеет замочной скважины. Ты не должен идти на поводу у всех этих философских вопросов о смысле жизни, о своем предназначении и мире в целом. Нет. Ты и без того знаешь ответ… на такие сложные вещи, такой простой ответ: «потому что так надо».

Рома Зубренко сидел на кухне, смотрел в кружку и держался за красную щеку. Он задавал вопросы: «Почему я вообще встретился с нею? почему она окатила меня кофе? почему она позвала к себе домой, а потом… а потом дала мне по роже?». И, прижимая холодный кулак к огненному месту, сам себе отвечал: «потому что так надо». Рома не был фаталистом и никогда им не являлся, но сейчас же он уверял себя, что Аня – это его судьба, пусть и вся такая возвышенная и недосягаемая.

В это же время героиня его дум вышла из ванны; злобно сверкнув глазами, она метнула в него штанами и указала на дверь.

– Они же мокрые еще… – пролепетал Рома.

Аня повторила жест.

– А чай?

Она все то же.

– Ты меня выгоняешь, значит? – вдруг настороженно спросил он.