Черный квадрат. Мои философские размышления здесь на Камчатке. Том 1

Он, художник из Хаилино, мог легко нам показать на своих полотнах те маленькие эпизоды только его кипучей хаилинской жизни, а еще многогранной жизни его такого малочисленного теперь нымыланского народа, которые ему казались такими значимыми тогда, когда он их и писал, которые ему казались существенными, и, которые казались даже вечными, как это он изобразил в картине «Хаилинская красавица» или в той же своей картине «В вихре танца» или «Зимняя пляска в Килпалинском Хаилине», где он быстро и легко, где он, практически сильно для развития сюжетной линии и, не напрягаясь, мог выразить ту особую здешнюю камчатскую всю быстротечность самого великого здешнего камчатского Времени, где он, запечатлевая мгновения радости от встречи Нового 2003 года вместе с тем, показывал нам всю вечность окружающего нас Времени, ясно показывал нам всю вечность нашего существования и вечность нашего бытия на такой круглой землице, где зима обязательно и так уверенно следует за коричнево-огненной осенью, а красная анадромная рыба следует весной после той холодной и лютой зимы к своим теплым, этим желтым и таким переливчато золотистым аметистовским пескам кожей своею, чуя и даже тот особый её здешний особый тот её металлический запах, самородной невероятно тяжелой и такой же невероятно ценной платины, и чуя никому не понятный тот непередаваемый запах всего здешнего камчатского солнечного огненно-желтого золота, всего блестящего серебра и внове же платины, а еще более ценного, и довольно редкого родия, а еще никеля и даже особо пахнущей желтой как и все здесь серы, видя в здешней чистой ключевой водице, а зовут её здесь, как и меня – нилгыкын мымыл – чистая вода, и еще ясно видя те крупные фиолетовые кристаллы здешних ледяногорских аметистов, и видя на берегу таких красивых молодых хаилинских рыбаков и сказочных нимф-рыбачек, видя, как вечный неповторимый здешний камчатский хомминг, зовет их в эту новогоднюю ночь к своим и единственным только их избранницам, чтобы затем нежданно уже этой же осенью, родился и он Килпалин Кирилл Васильевич 6 октября 1930, и я 15 ноября 1950 года, и моя жена 5 августа 1951 года, и старший сын Алексей 11 сентября 1976 года, и младший сын Василий 18 июня 1984 года, и внуки Даниил 19 апреля 1990 года, и даже младшенький внучок Степушка 23 октября 2012 года, и еще он Павел Николаевич Этьенна 15 августа 1962 года, и даже двоюродный внук мой 18 марта 1992 года Андрюшенька Гамак, и 11 ноября 2011 года четырехлетний двоюродный внучок Артурчик, где-то там, на Днестровской далекой от Камчатки молдавской той коричневой землице…

Но, когда он, когда он Павел Этьенна только окунался в здешнюю холодную северо-камчатскую повседневность хаилинской жизни, когда он сам приходил к философскому осознанию своей еще кому-то нужности.

– И, было ли у него тогда и вчера желание писать очередную картину, сочинять очередной только его и свой художественный сюжет, чтобы удобно расположить свои мазки на по случаю подвернувшемся холсте?

– Кто это знает?

А еще, нет у него той же качественной художественной краски, и нет даже физической возможности её вот сейчас пойти и здесь купить в здешнем сельском полупустом магазине

А ведь, проще всего ему с братом своим или просто с хорошим соседом опрокинуть даже на улице эти сто горячих для его души тех залихватистых ста грамм водочки. Или достать из своих штанин как у Владимира Маяковского сто, или сто пятьдесят рублей с трудом им же выторгованных, как аванс за будущую картину да взять и обменять внове на неё, на такую привлекательную и одновременно «горькую» и на такую еще для души его «горячую-огненную», и тогда ему ведь не нужны уже никакие знойные и даже такие страстные к мужскому телу «ни девушки» и даже ни те для кого-то ядовитые, сказочные, только из глубин душу теребящие пантерные или еще какие-то красно шляпные, как и рыба здешняя красивые и красные пантерные «мухоморы». И, ни о каком уже его том юном новогоднем хомминге нет уж и речи нашей, так как и интерес, тогда у него к телу девичьему сам по себе почему-то в раз пропадал, и сам видимый его хомминг куда-то улетучивался вместе с его творческим вдохновением и на целую неделю, и даже на целый месяц, когда нет уже никакого желания брать в руки кисть, да и сил никаких нет, так как каждодневная головная боль, а еще эта не то сердечная боль, наверное стенокардия или под ложечкой, от того чуть ли не врожденного гастрита, а то может быть и язвы двенадцатиперстной кишки, которую, давным-давно надо бы и вырезать, да все желания нет и времени у него нет…

А уж затем, как всегда, как вчера и даже позавчера, а жизнь здесь в Хаилине в сезоны длинные-предлинные довольно таки размеренная и такая в чем-то унылая и даже как бы однообразная.

И, внове холодное утро с вечера в не топленной, в его однокомнатной и давно не ремонтированной квартире.