Черный лебедь

Бравые собровцы уже собирались на руках транспортировать Штольцева к машине, чему он яростно воспротивился. Шатаясь, он поднялся, очевидно, интуитивно почувствовав, что нужно приложить все силы, чтоб не показать, насколько ему плохо. И увидев Анну, соревнующуюся в беге с другом, понял, что чуйка не подвела. Прислонившись к стене, собрав волю в кулак, он самоотверженно пытался делать вид, что все в порядке.

Однако увидев Анну на сносях, едва не лишился последних сил. Он воочию убедился, что его любимая, действительно, пошла на паперть, лишь бы его спасти.

— Чувствую себя царем Салтаном, у которого сын рос не по дням, а по часам! — едва слышно проговорил он. И лучики счастья успели сверкнуть в его глазах прежде, чем он потерял сознание.

Шмякнуться кулем ему не позволил подбежавший Рогозин.

— Фух, тяжелый, чертяка! — пропыхтел он, — Давайте, помогайте, чего увлеклись, — поторопил он команду, которая сочетала не брачными узами преступников. К тому же бравым собровцам показалось, что они пытались оказать сопротивление, поэтому сейчас огребали от чистой души и тяжелого сапога идущие пинки и тумаки.

Пара ребят помогли Рогозину донести Глеба до фургона, где в аптечке хранилось негуманное средство приведения в сознание — нашатырь.

Не доверяя никому, рослый здоровяк превратился в нежную няньку, которая готова была сейчас сюсюкать и целовать в макушку своего подопечного. Он капнул едкую жидкость на ватку и осторожно поводил перед носом друга.

Поморщившись, тот открыл глаза, в очередной раз задавая себе вопрос: «Не умер ли?» Только что он сидел, как пес на цепи, а сейчас его окружают дорогие ему люди. Правда, виделись они ему еще смутно, поэтому опять их присутствие можно было списать на игры воспаленного разума. Сашка машет перед носом какой-то дрянью, Аня держит его за руку. Все счастливые. Что-то говорят. Постепенно зрение начало восстанавливаться, шум в голове сменился просто тихим прибоем. Хотя от этого прибоя сильно мутило.

— Что, брат, не ожидал, что Анютка так быстро от тебя понесет? И в обморок решил, как барышня, грохнуться? — донеслось счастливое издевательство друга. Анна смутилась — она и забыла, что эрзац-беременность все еще при ней. И прилюдно от нее не избавиться. Это была не банальная подушка, которая при первом неудобном случае норовила выскользнуть, а вполне современный силиконовый аналог.

Но искать укромное место и озвучивать проблему сейчас, было совершенно неуместным. Глеба нужно было срочно доставить в больницу.

— Сан Саныч, имейте совесть, я ж не могу при вас разродиться, да к тому же некогда!

Рогозин, убедившись, что друг не собирается в ближайшее время отбрасывать коньки, захохотал.

— Ну, девочка! С тобой не соскучишься, — и тепло посмотрел на нее. «Да, Нинель на паперть не пошла бы», — подумал он, глядя на измученное лицо девушки, на глубокие тени под глазами и плохо замаскированный синяк на скуле.

Дав команду водителю трогаться, он крикнул, выбросив ключи:

— Эй, ребят, там в моей «Тойоте» сидит еще один говнюк, который намеревается оказать сопротивление или попытается сбежать. Только не сильно, мне его еще допрашивать. Машину к Склифу. Мы туда.

Глава 33

В приемном покое их уже встречал доктор, сухопарый, с бородкой, напоминавший булгаковского профессора Преображенского. Однако, как выяснилось, сходство было только внешним.

— Ну-с, молодые люди, укладываем пострадавшего на каталку и в регистратуру, заполняем данные о пациенте, а мы пока его осмотрим. А вы, милочка, так понимаю, жена или сожительница? Вам совсем здесь делать нечего. Поезжайте домой.

— Я никуда не уеду, — едва не сорвалась на крик Анна. — Вы не знаете, что с ним произошло, ему нужна моя поддержка!

— Вижу, избили. Бывает. Довольно замызганный вид. Отмоем. Поверьте, ничего такого, с чем бы мы не могли справиться без вашей помощи, нет, милочка! Поезжайте домой.

Анна представила, что чужие женские руки будут касаться тела его любимого. Ей чуть не стало плохо.

— Я сама отмою! И, может, уже начнете оказывать помощь?! Он ведь в полубессознательном состоянии!!!

«Преображенский» посмотрел невозмутимо на нее и изрек:

— У нас нет родильного отделения, это раз, не хочу еще и роды принимать, а два — каждый должен заниматься своим делом. Поэтому потрудитесь покинуть помещение, вам самой себя надо отмыть, — и скомандовал санитарам: — В санпропускник.

Анна почувствовала, что слезы готовы брызнуть фонтаном. Равнодушие и циничная снисходительность доктора грозили стать последней каплей в чаше унижений. Будто она по своей воле выглядит нищенкой!

— Я должна быть с ним! — очередной раз засунув гордость до лучших времен, со слезами на глазах, взмолилась она.

— Короче, Склифосовский! Мы останемся здесь. И это не обсуждается, — Рогозин, выполнивший формальности, навис над доктором, давая понять, что сейчас не время меряться авторитетами. Не очень бережно взяв за рукав, он отвел его в сторону и прошипел.