Черный легион

– А вот мы потеряли Курбатова из виду. Трудно даже предположить, где он теперь находится. И жив ли.

– Жив. Вчера был жив. Скорцени уже вышел на его след. Ротмистр Курбатов будет выполнять его задание.

– Но как вам удалось получить эти сведения?

– Используем старую белогвардейскую агентуру. Кроме того, начиная от Волги, рядом с Курбатовым будут идти два наших агента из русских. О которых он не будет знать. В трудную минуту они попытаются помочь ему.

– Почему он не может знать об этом? – Семенов вдруг ощутил, что беседа с японцем основательно утомила его. Казаку-рубаке все эти шпионские хитросплетения всегда были чужды и непонятны, а уж тем более сейчас, когда он весь нацелен на то, чтобы спровоцировать японцев на выступление против красных. Ведь самое время.

– Об этом не должен знать никто. Даже в вашем штабе, генераль, – учтиво сложил руки у подбородка японец. – И когда Скорцени поймет, что Германия проиграла воину и как диверсант станет работать на американцев, Курбатов тоже обязан будет остаться с ним.

– Вон оно куда потянулись щупальца тихоокеанского краба, – понимающе улыбнулся теперь уже Семенов. – Интересно, зачем вы выкладываете все это мне?

– Чтобы впредь вы лично командовали Курбатовым. Тогда ни вы, ни ваши люди не станут мешать нам.

– Словом, хотите перекупить его у нас?

– Хотите, – повторил переводчик, не сориентировавшись в тонкостях русского.

– Но для меня Курбатов важен тем, что даст возможность связаться с генералами Красновым, Власовым, Шкуро.

– Шкуро? Кто такой Шкуро? – насторожился японец.

– Генерал-лейтенант. Будем считать, заместитель генерала Краснова.

Пока он это объяснял, японец мгновенно успел выхватить авторучку и записать фамилию генерала.

– Хорошо, императорская разведка не станет возражать. Он свяжется с генералами Красновым, Власовым и этим… Шкуро. Мы ему поможем сделать это. Но Курбатов должен оставаться диверсантом Скорцени, должен оставаться…

Появилась миловидная японка. Присев вместе с подносом, она так, полусидя, поставила на столик между мужчинами чашки с саке и блюдца, на которых лежало по два бутерброда с черной икрой. Японец перехватил алчный взгляд генерала, которым тот проводил юную официантку. Он знал пристрастие Семенова к юным японкам – именно японкам, – которым он отдавал предпочтение перед всеми остальными женщинами этого дальневосточного Вавилона. Хотя прибывало их сюда пока что до обидного мало.

Поговорив еще несколько минут, они осушили чашечки и, закусив саке бутербродами, появившимися здесь только потому, что за столиком сидел русский, – Семенов никогда не видел, чтобы японцы закусывали саке бутербродами, да еще с икрой, – они принялись за чай. Но принесла его уже другая японка, еще поменьше ростом и еще более юная. И от переводчика не ускользнуло, что, не сдержавшись, Семенов, по сугубо русской привычке, прошелся руками по ее маленьким пухлым бедрышкам.

Стоило ей удалиться, как появился полковник Исимура. Он как ни в чем не бывало уселся на свое место и, сохраняя абсолютную невозмутимость, повернул застывшую маску своего лица куда-то к окну.

Пока Семенов допивал чай, переводчик бегло пересказал ему разговор с генералом. Но лишь в самых общих выражениях. Ни словом не упомянув ни о Скорцени, ни о шпионах-спутниках, которым надлежит сопровождать Курбатова от Волги до границ рейха. Но, похоже, Исимуру не интересовало даже то, что капитан соизволил ему сообщить.

Прощаясь с ним, оба японца очень долго и вежливо раскланивались. При этом Исимура отвесил ровно на три поклона больше, чем переводчик. Что опять заставило Семенова задуматься над тем, кто есть кто. На три поклона больше, чем офицер ниже тебя по чину, – таких случайностей у самураев не случается.

12

Клюге встретил Герделера довольно воинственно.

– Что вас привело ко мне? Желание попасть на Восточный фронт? Можете считать, что вы уже там. Только обмундировываться следовало еще в Берлине, здесь, знаете ли, с этим сложновато.

Герделер когда-то был немного знаком с фельдмаршалом. Но знакомство их происходило еще тогда, когда Клюге не имел не только фельдмаршальского жезла, но и генеральских лампас. Судя по тому, как по-простецки Клюге воспринял его, он все еще помнил о существовании доктора Герделера. Другое дело, что воспоминания о берлинских встречах вежливости ему не придавали.

– В столице тоже не легче, – заметил Герделер, вручая фельдмаршалу рекомендательное письмо генерал-полковника Бека.

Клюге прочел его стоя, вынудив при этом стоять и чертовски уставшего Герделера. Фельдмаршалу вот-вот должно было исполниться шестьдесят. Но держался он довольно молодцевато. Армейская выправка еще только начинала предавать его, а массивная, основательно облысевшая голова по-прежнему возносилась над бренным миром, поддерживаемая величием чинов, аристократической родословной и созданием неуязвимого достоинства.