Черный легион

Из берлинского пригорода Далема, где обитал в эти дни Власов, дорога к Дабендорфу вела через небольшие перелески, очень напоминавшие генералу видения смоленских лесов.

«Смоленские леса», – мечтательно вспомнил бывший командующий второй ударной армией. Недавно ему посчастливилось увидеть их. Это произошло во время поездки на Восточный фронт.

Несмотря на предупреждение немецкого командования о том, что в лесах полно партизан и, кроме того, действуют специально засланные в тыл энкавэдистские диверсионные отряды, он трижды останавливал свою машину на небольших опушках, каждый раз убивая в себе желание уйти в глубь леса. Его просто-таки обуревала дикая мысль: уйти в лес, забиться в чащобу, не думая о том, как жить дальше, что предпринять, кому служить.

– Решились все переиграть? – настороженно спросил сопровождавший его в той поездке подполковник Шубут во время третьей остановки, осматривая генерала откровенно презрительным взглядом. – Поздно, господин генерал-лейтенант, поздно-с.

– Кто знает? – задумчиво ответил Власов. Он ничего не собирался переигрывать. Но и оправдываться перед русским подполковником немецкой разведки тоже не желал.

– В лесах уже прекрасно осведомлены, кто такой Власов.

– Было бы странно, если бы они оставались в неведении относительно того, кто такой нынче этот генерал.

Тогда он так и не признался Шубуту, что вынашивал сумасбродную идею связаться с командованием партизанских отрядов и повести с ним прямые переговоры о переходе лесовиков на сторону РОА. Ему казалось, что это все еще вполне возможно: связаться, провести переговоры и даже убедить партизанских командиров.

…Прервав цепь воспоминаний, Власов несколько минут ехал молча, глядя перед собой невидящими глазами.

– Позвольте напомнить, господин командующий, – нарушил святость его молчания полковник Сахаров, – что еще недавно генерал Бискупский принадлежал к «кобургскому кругу» великого князя Кирилла, провозгласившего себя в 1922 году императором Кириллом Первым. И даже был премьером его правительства. Кстати, к нему очень благоволила жена несостоявшегося монарха Виктория Федоровна.

– Ну и что из этого? – вызывающе проворчал Власов, никогда не скрывавший своего истинно пролетарского взгляда на монархию вообще и на монархов – состоявшихся и несостоявшихся – в частности.

– Это я к тому, что генерал Бискупский довольно предвзято относится к людям из круга другого претендента на царский престол – великого князя Николая Николаевича, то есть из «парижского круга».

– Да пошел бы он…

– Я обязан был предупредить.

– О том, что во время революции генерал Бискупский командовал третьим армейским корпусом, со штабом в Одессе, и на Молдаванке его знали как заядлого карточного игрока, – мне тоже известно. Фельдмаршала Людендорфа он, очевидно, покорил за карточным столом. Но за консультацию, полковник, спасибо, – проговорил генерал, не оглядываясь на заднее сиденье, на котором, томно развалившись, восседал тучный полковник-адъютант.

Полковник всегда с удовольствием посвящал его в тайны эмигрантских интриг, изыскивая любую возможность познакомить с кем-либо из придворных если не императора Кобурга, то его противника – Николая Николаевича. У Власова порой даже закрадывалось подозрение, что Сахаров делает это, выполняя чье-то задание, стараясь как можно глубже втянуть в стихию борьбы за престол.

– Считаете, что генерал Бискупский действительно может быть полезен нам? Он все еще обладает достаточным авторитетом в эмигрантских кругах?

– Германии? Несомненно. Сблизившись с ним, вы, во-первых, получите доступ ко многим видным деятелям старой эмиграции. Во-вторых, подтвердите создавшееся мнение о том, что все попытки столь нелюбимого здесь, в Германии, «парижского круга» завязать с вами тесные контакты ни к чему не привели.

«Вот оно что! – ухмыльнулся про себя Власов. – Кажется, мы близки к разгадке».

– Существуют и сугубо деловые аспекты, – попытался исправить впечатление полковник. – С одной стороны, генерал Бискупский имеет доступ к полному собранию досье, созданному полковником Доливо-Долинским, возглавившим при Кирилле контрразведку кобуржцев. С другой – нельзя не помнить, что Бискупский довольно близко сошелся с министром Розенбергом. А сейчас к генералу потянулись и люди, всегда стоявшие близко к адмиралу Граффу.

– Это еще что за адмирал? Что-то я о таком флотоводце не слышал.

Сахаров самодовольно осклабился:

– Вы правы, господин командующий. Вряд ли Графф когда-либо выходил в море хотя бы на весельной шлюпке. Подняться до адмирала, оказавшись в эмиграции всего лишь в чине гусарского ротмистра, – такое еще никому не удавалось. Но заметьте: именно его император Кирилл назначил, очевидно, за неимением флота, еще и канцлером.

– Все мы, в конечном итоге, адмиралы без флота и командующие без армий, – с обескураживающей откровенностью отреагировал Власов. И надолго умолк.

Показались черепичные крыши дабендорфского лагеря, вышки, словно полуразрушенные шпили храмов; макеты танков во дворе, за оградой из колючей проволоки.