Черный махаон

– Не-а, – она вернулась к изучению вазочки, медленно потянула за хвостик краснобокую ягоду и по-кошачьи зажмурилась: во рту стало прохладно, сладко. Яна просто чувствовала, как подлый аллерген бежит по венам.

Мстислав с шумом отпихнул ногой доску, та с тихим шелестом закатилась под скамейку и уперлась в основание.

– А-а, пусть оно идет все прахом! – решительно пробормотал и придвинулся к Яне. Его широкая ладонь тяжело легла на ее затылок. Одним молниеносным движением он притянул ее к себе и впился обжигающе-жадным поцелуем.

Яна сделала глубокий вдох и замерла от неожиданности: в одной руке пластиковая вазочка с клубникой, в другой – веточка с надкусанной ягодой. Она только успела развести руки в стороны, чтобы не испачкаться. А Мстислав целовал с неистово и жадно, нетерпеливо сминая ее губы, выпивая испуганное дыхание. Будто у него остался только этот короткий миг, только эта украденная ласка.

Лишь мгновение спустя, осознав, что не получил отпора, будто размяк, губы стали мягче, внимательнее и нежнее.

Яна несмело приоткрыла рот и ответила, чувствуя, как в кровь проникает что-то неведомое, пронизывает насквозь и заводит звенящей пружиной.

Его губы все еще удерживали ее, ладонь упрямо лежала на затылке, не позволяя отстраниться, когда он замер, впитывая последние крохи близости.

– Ян, я не знаю, что мне с этим делать. Но я не смогу просто так тебя отпустить в твою прежнюю жизнь.

Яна опустила, наконец, руки себе на колени, усмехнулась в лицо:

– Что ты выдумываешь? Сколько тебе? Двадцать пять? Двадцать шесть? Мне почти тридцать девять. Слава, я на тринадцать лет тебя старше. Целая жизнь…

Она по-прежнему смотрела в его глаза. Яркие, светлые, ищущие. Шальные.

– На девять, – он поправил ее. – Я на девять лет тебя младше по паспорту. Но это все фигня. Мы ж не пацаны в песочнице, чтобы тягаться, кто старше и у кого штаны длиннее?

Яна поставила вазочку с клубникой между ними, на скамейку. Поправила волосы.

– Слава. Ты забыл то, о чем мы с тобой говорили. О свободе воли. Ты забыл меня спросить, хочу ли, чтобы ты лез в мою жизнь и кроил ее на свой дилетантский вкус, – она порывисто встала, и тут почувствовала его пальцы на своем запястье. Посмотрела строго: – Пусти.

– Не уходи, – прошептал беззвучно.

Он смотрел на нее отчаянно и упрямо, на дне светло-голубых, ясных глаз, словно ледяная шуга, роилось желание. Яна чувствовала, как оно ее затягивает, уводит из реальности. Медленно выдохнула.

– Слушай, я понимаю, у тебя гормоны играют, наверняка, какие-то там соображения на счет крутизны переспать с великовозрастной дамой, – при этих словах в его глазах мелькнула холодная, как острие дамасского клинка, искра, губы сжались в упрямую линию. Яна сделал вид, что не заметила. – Что ты от меня хочешь?

– Я хочу быть с тобой, – ни капли игры, только обезоруживающая откровенность.

Яна отвела взгляд, промолчала. Сделала шаг к выходу из сквера.

Мстислав вскочил, преградил дорогу:

– Ян, не уходи так.

Молодая женщина замерла, изучая его решительный до отчаяния взгляд, плотно сомкнутые губы.

– Ты не отстанешь, да? – прошептала. Он молчал, только скулы сильнее обострились. – Пообещай мне, что ты отстанешь от меня, если я дам тебе то, что ты хочешь?

Решение сорвалось с губ внезапно, отразилось в его глазах удивлением, тоской и пугающей ясностью. Так смотрят приговоренные, которым зачитали решение об отсрочке в исполнении приговора.

Ее сердце стучало в груди, вырываясь и сгорая от стыда – она только что предложила себя этому человеку, которого знает несколько дней. Который смотрит на нее так, словно читает открытую книгу. Рядом с которым горит лицо, и закипает кровь.

Яна уставилась на его губы:

«Пусть оно идет все прахом!» – неожиданно повторила его слова.

По лицу Мстислава пробежала серая тень, парень повел плечом, потер себе шею. Ухмыльнулся:

– Сделка?

Она кивнула с вызовом:

– Сделка. И ты исчезаешь из моей жизни раз и навсегда.

– Окей, – он улыбнулся уголком рта. – Если ты потом сама этого захочешь.

Яна закатила глаза:

– Ой, вот только не надо этого… Герой-любовник нашелся. Неужели ты думаешь, что ты, сопляк на гормонах, можешь меня чем-то удивить?

Он смотрел на неё с интересом, словно уже пробуя на вкус, пытаясь понять, что произошло, откуда такая внезапная решимость, что прячется на дне бурлящей Марианской впадины.

Яна поняла, что краснеет. Спасибо тональному крему, пудре и вечернему солнцу, – это, скорее всего, со стороны не заметно. Do, ut des; facio, ut facias – поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой. После того, что она сегодня поняла о Владе, эта формула применима и к ее собственной жизни.

21