Чёрный менестрель (СИ)

— К тому времени, когда этот посторонний сможет кому-нибудь насплетничать, дело будет уже сделано, — ответил Степан, а затем, отхлебнув пива, уточнил:

— А захочет уйти пораньше – живым не выйдет.

— Тогда к делу, — согласился седоусый капитан.

— Хорошо, приступим, — согласился Голушко. — Вы пришли на полдня раньше, ворота ещё открыты, кто-нибудь вас обязательно видел.

— Трудно не заметить около трёх тысяч мужиков, увешанных железом, — иронично заметил Диргиниус, присаживаясь рядом со Степаном.

— Виноват, сэр, так получилось, — ответил наёмник, но, судя по интонации в его голосе, никакой вины при этом он за собой не чувствовал.

— Ладно, сделаного не воротишь, — согласился Голушко и тут же сменил тему. — Ваша боевая задача состоит в том, чтобы разделиться на отряды и встать напротив всех ворот Тапии, за исключением тех, откуда идёт дорога к реке.

— Ворота, которые находятся рядом с ведущими к реке, также можете особо не охранять, — уточнил Диргиниус, — в той части города живут голодранцы, а вот остальные пять ворот  нужно прикрыть намертво...

— Господин маг, — перебил Алака наёмник, — намертво не получится – у меня в отряде нет магов. Или вы мне будете помогать?

— Нет, — ответил Диргиниус, — во-первых, я не могу находиться одновременно в пяти местах, а во-вторых  у меня другая задача. Вот мой коллега, — тут Алак кивнул на соседний столик, за которым сидели прибывшие за день до этого Уинди и Глакер, — вам поможет, но только после того, как выполнит своё основное задание. — И, повернувшись к столику магов, Диргиниус громко сказал:

— Кстати, уважаемый Глакер, поскольку эти обормоты пришли раньше, то вам придётся поспешить.

Глакер неторопливо отхлебнул пиво, так же неторопливо закусил  жареной колбасой и ответил:

— Сейчас допью пиво и иду, — затем, повернувшись к сидевшей на краешке трактирной стойке Ребане, криомант произнёс:

— Думаю, тебе пора переодеться.

Не сказав ни слова в ответ, бывшая воровка спрыгнула на пол и пошла наверх. Глакер же, доев жареную колбаску, залпом осушил свою кружку и отправился вслед за Ребаной.

Приблизительно через четверть часа в зал трактира со второго этажа спустились два семикустника. Первый, судя по одеянию, младший жрец храма Великого Куста с золотым жетоном на шее. С ним девушка, одетая в длинное жёлтое платье с красным шёлковым поясом, как подобает молодой госпоже, живущей в Золотом Квартале.

— Ну, мы пошли, — сказала молодая семикустница голосом Ребаны, подмигнув.

Затем, подхватив своего спутника под левую руку, «семикустница» очень деликатно, как будто это не она его, а он её ведёт, потащила «семикустника-жреца», которым был Глакер, к выходу из трактира. Не успела захлопнуться дверь за магом и его молодой спутницей, как в трактир влетел весьма помятый Ребел. Он прохрипел:

— Воды!

— Может быть, вина? — спросил тут же материализовавшийся трактирщик, убедившись, что новый посетитель - желанный гость для тех, кто оккупировал его заведение.

— Я сказал воды, значит воды! — рявкнул Ребел.

— Сию секунду, — поклонился трактирщик и испарился.

— Всё в порядке? — поинтересовался Голушко.

— Да, я их усыпил, — ответил Ребел.

Повернувшись к командиру наёмников, Степан покровительственно улыбнулся и произнёс:

— А вы зря боялись, уважаемый – магов в Тапии больше нет.

— Совсем? — чуть не поперхнувшись пивом, уточнил седоусый.

— Совсем, совсем, — подтвердил Голушко, — правда, только до завтрашнего вечера.

Голушко взглянул на ручные часы, что вызвало удивление у его коллеги-наёмника, и громко, на весь трактир, произнёс:

— Через час выступаем!

***

Ульдин стоял на городской стене. Алам ^{[Алам – звание в тапийской армии, приблизительно равное полковнику (прим. авторов).]} тапийского войска был опытным полководцем, однако он никак не мог понять, что происходит. Прибывшие к стенам города наёмники вели себя странно. Вместо того, чтобы готовиться к штурму или к длительной осаде, они под прикрытием нескольких сотен лучников устанавливали около ворот города засеки, но делали это совсем не по правилам воинской науки. Две линии засек шли вдоль дороги, выходящей из ворот города, и уходили от стен на расстояние около полутора полётов стрелы. Да и засеки были какие-то хлипкие, одно название. Не острые колья и не земляной бруствер с поваленными на него деревьями, а нечто похожее на «ежей», укреплённых на трёх жердинах.

Они были наклонены в сторону дороги, верхушки, состоящие из крупных веток, заострены, местами навалены заострённые колья. Для большей устойчивости связанных между собой «ежей» на них навалили брёвна и камни, а местами даже присыпали землёй. Но всё равно организованное войско это препятствие могло бы остановить не более чем на полминуты, даже если бы предполагаемые защитники данных засек осыпали атакующих стрелами. Поэтому Ульдин и не понимал, чего добиваются осаждающие Тапию наёмники.