Чёрный молот. Красный серп. Книга 1

Следовало незамедлительно начать оправдывать доверие партии и лично товарища Сталина по строительству нового общества в новом городе, названном в честь десятилетия Великой революции. С этого дня следовало трудиться по-новому, посвящая все трудовые победы партии большевиков-ленинцев и лично товарищу Сталину. А органам ОГПУ стоило не смыкая глаз бороться с троцкистскими вредителями. В общем, фронт работ был обширным, и прямо с вокзала все отправились выполнять поставленные задачи.

Какое-то время в курительных комнатах обсуждали якобы лично услышанный кем-то из обслуги рассказ товарища Калинина партийному начальству в присутствии Греты Иванцовой о его путешествии на Байкал во главе экспедиции для поисков золота, захваченного белым адмиралом Колчаком в Казани. То ли белочехи, сопровождавшие Колчака, увели целый состав с половиной золотого запаса царской России, то ли колчаковцы сумели переправить часть золота за границу, рассчитываясь за поставки вооружения и амуниции для белой армии, то ли сумели хорошо спрятать оставшееся золото в Крыму, но никаких особых богатств экспедиция во главе с Калининым не нашла, хотя поиски проводились на том месте, где вроде бы был взорван состав, увозивший золото и рухнувший в результате взрыва в Байкал. Ещё говорили, мол, чтобы остановить продвижение золотого эшелона, согнали всех работоспособных крестьян и под дулами ружей заставили разобрать пятьсот километров железнодорожных путей. Слухи, однако, были вскорости прекращены после того, как обслугу начали вызывать на дознание, выясняя, от кого они исходят. Несколько человек так и не вернулись домой после таких дознаний.

Самуил Шаевич, имевший двоюродного брата в ОГПУ, знал немного больше простых горожан. Однажды Моисей Цехановский поведал ему историю одного раскулачивания. Обычно занимавшегося бумажной работой Моисея не отправляли на оперативные задания по причине слабого зрения, но в этот раз из центрального аппарата пришло строжайшее распоряжение о срочной выемке у кулаков большой партии зерна. Он отправился с остальными. Что конкретно там происходило, Моисей никогда детально не рассказывал, кроме одного единственного случая, когда, придя к брату, непьющий язвенник потребовал себе стакан водки, опрокинул его в себя залпом, тут же налил второй, отпил до половины, занюхал горбушкой, посолил её, положил сверху шмат сала и, медленно жуя, произнёс:

– Какие они сволочи. – Самуил Шаевич замер, боясь уточнить, кто эти «они» – кулаки, прячущие хлеб от трудового народа, или коллеги Моисея.

– Какие они всё-таки сволочи, – повторил Моисей. – Я видел этих людей. У них всё забрали. Я видел их глаза. Я видел глаза их детей. Я никогда их не забуду. Это были не детские и не человеческие глаза. Их превратили в животных. Мы забирали у них последнее. Они уже съели всё живое вокруг! Они съели своих кошек и собак! – Моисей сорвался на крик. Но тут же, словно спохватившись, уже понизив тон, продолжил, – Дальше только смерть. Им не выжить в том дерьме, в каком они оказались из-за нас. Знаешь, что мы делали, чтобы заставить их отдать хлеб? Нет, ты даже не представляешь, что мы делали! И я тоже это делал. Я был как все. Я ничего не мог поделать, если б я только заикнулся, меня бы расстреляли на месте. У меня руки по локоть, даже не по локоть, а по плечи…

Моисей затрясся от рыданий, но, собравшись, с усилием выпрямился, отправил в себя оставшиеся полстакана, облокотился о стол и замер, глядя вперёд. Самуил Шаевич боялся шелохнуться. Моисей смотрел в одну точку. Он быстро пьянел, весь мир приходил в движение, плавно начиная кружиться, язык заплетался.

– Они голодали, но держали хлеб для посевов. Они потомственные крестьяне и понимают, что невозможно снять урожай, не засеяв поле. Они готовы были голодать и ждать новый урожай. Они это понимают. Но почему же этого не понимают там…

Моисей поднял указательный палец кверху и потряс им, а после обхватил голову руками и отрешённо замер, словно что-то обдумывая.

– Я никогда себе не прощу. И им не прощу. Будь они все прокляты со своими бредовыми идеями. Они губят страну. Мы им верили. И этому тоже верили. – Он кивнул головой в сторону портрета Сталина. – А они обвели вокруг пальца всех. Шайка бандитов правит страной. И мы для них никто. Они сотрут в порошок любого, кто встанет у них на пути. Все боятся. Они просто трясутся от страха. И это люди, которые воевали с 14-го года. Они ходят перед этими урками на цырлах. Всё, Шмулька, ша! Иначе я тебе такого наговорю, что нас обоих поставят к стенке. Я посижу немного и пойду.

Моисей положил голову на руки и закрыл глаза. Но стало только хуже, он сразу рухнул в неизвестность. Голова закружилась, и он с трудом разлепил веки. Самуил плыл перед ним в жидком прозрачном тумане. Моисей попробовал приподняться, но чуть не свалился со стула.