Черный мотылек

До сих пор ни одна из дочерей не предлагала поухаживать за ней. Сара не забыла даже, что мать пьет только белое вино, и налила ей в бокал охлажденного.

— Ма, имя «Райан» ни о чем тебе не говорит?

— Не думаю. Ирландское имя, довольно распространенное. А что?

— Может, папа его упоминал, или писал каким-нибудь Райанам, или получал от них письма?

— Никогда. Почему вдруг, Сара?

Сара объяснила почему. Урсула изобразила интерес, хотя на самом деле не хотела ничего знать.

— В 1939 году семья переехала в Лондон, — закончила свой рассказ Сара.

— Началась война. Большинство людей пыталось эвакуироваться из Лондона.

— Они не могли. Слишком бедные. Вдову Райана позвал к себе родственник, и она приняла приглашение. Выбора у нее не было. И потом, они попали в Лондон еще до войны. Война ведь началась в сентябре, а они, наверное, переехали летом, после того как умер трубочист — то есть Райан, папочки отец.

— Если он был его отцом.

— Думаю, был. Вспомни книгу и истории, которые он нам рассказывал. Если ты вспомнишь что-то про Райанов, скажи мне, хорошо?

На этот раз встречались не в пабе, а в «Зелени», и время назначили более позднее, девять вечера. По установленным ими неписаным правилам Саре не следовало заговаривать с Адамом Фоли, а потому дальнейшие события застали ее врасплох. Едва приехав в клуб, Сара прямиком отправилась в туалет, а вскоре к ней присоединилась Рози. За это время Сара произвела в своей внешности изменения, на которые никогда прежде не решилась бы: уложила живописно всклоченные волосы гелем, накрасила губы ярко-красной помадой и втянула живот, чтобы черные кожаные брюки лучше смотрелись.

В момент нерешительности она сняла черный бархатный ошейник с золотыми шипами, но тут же надела снова, и как раз в эту минуту в туалет вошла Рози. Оглянувшись через плечо, подруга закрыла дверь и сказала Саре, что очень рада ее видеть, она боялась, что после той ссоры Сара не придет, но волноваться ей не о чем, поскольку сюда Адам Фоли не явится. Он не знает, где они собираются на этот раз, — собственно, потому-то и решили улизнуть в «Зелень», ничего ему не сообщая. Пусть Сара ни о чем не беспокоится и развлекается в свое удовольствие.

Саре пришла в голову дикая мысль помчаться в паб, но она тут же ее отбросила. В последний раз они зашли чересчур далеко, пора одуматься. Но как пережить этот вечер?

В маленьком душном помещении наверху, с тусклым освещением, как в американских барах, где к легкому запаху марихуаны примешивался аромат освежителя воздуха, Тайгер доверительно сообщил Саре, что поведение Адама всех поражает. Это было отвратительно, сказал Александр, а хуже всего то, что Адам отказался извиниться. С видом человека, который принес последние новости, Викки поведала, что, по ее мнению, Адам Фоли — самый большой грубиян на свете.

Так продолжалось некоторое время. Может, стоило выяснить заранее, что от Адама скрыли место сегодняшней встречи, думала Сара. Но ведь и в этом случае она ничего не могла бы изменить. Потом она сообразила, что ей нужно последить за собой и не пить много, ведь ей предстоит возвращаться домой сегодня в полночь, а не завтра утром. При этой мысли ей захотелось упиться в стельку.

Начались танцы, какая-то актриса выступала на сцене с шуточками о трансвеститах — по словам Рози, эта женщина изображала мужчину, который изображает женщину. Отбросив сдержанность, Сара поглощала клубный коктейль с шампанским, и тут по ступенькам поднялся Адам Фоли и подошел вплотную к их столу. Ночь выдалась холодная, он надел длинное, почти до пят, пальто.

К ее крайнему изумлению он произнес:

— Я пришел извиниться.

Повисло молчание — все внимали с безотчетным волнением.

— Прошу прощения. Я виноват. Сожалею о своем поведении. Ты меня извинишь? — Не дожидаясь ответа, он подвел итог: — Вот и хорошо. Инцидент исчерпан. Воевать не из-за чего. А теперь можно мне сесть и выпить?

Никто не отвечал. Адам придвинул к себе стакан, налил вина из стоявшей на столе бутылки. Сара, уже списавшая со счетов этот вечер, теперь дрожала от возбуждения. В его присутствии — Адам сел к ней вплотную — на нее накатывала предобморочная дурнота. Молчание нарушил Александр, спросив, не желает ли кто поесть в «Красном ангеле» или в индийском ресторанчике.

Стали обсуждать варианты, где и что можно отведать. Адам повернулся к Саре спиной. Она сидела возле квадратной колонны в стиле арт-деко, которая подпирала — или делала вид, что подпирает, — черный с золотом потолок. Не снимая пальто, Адам сел так, что задвинул Сару глубже в нишу возле колонны, отрезал ее от компании.

Еще хуже стало, когда Адам переставил свой стул так, что сиденье врезалось ей в колени. Он придавил ее к стене, Саре стало больно. Она не знала, что делать, а вокруг никто ничего не замечал. Возбуждение разгоралось сильнее оттого, что Сара не понимала, какую игру Адам затеял на этот раз. Но если она поставит себя в смешное положение, попытается выползти из своего угла или начнет взывать о помощи, все будет кончено. А вдруг он сдавит ее так, что поранит?