Черный охотник

Несколько секунд спустя из воды показалась голова Эпсибы, который, фыркая и отдуваясь, тащил за собой грузного Тонтэра. А потом, к великому изумлению Джимса, его дядя отступил на один шаг назад и, глядя на распластанного барона, разразился громовым хохотом. Тонтэр, пыл которого значительно остыл от холодного душа, нисколько, по-видимому, не был оскорблен этим смехом. В то время, как Джимс все еще продолжал стоять с дубиной, занесенной над головой для удара, он вдруг увидел, что враги, за минуту перед этим пытавшиеся задушить друг друга, теперь пожимают друг другу руки.

Кинув тяжелый сук, мальчик бросился к своим вещам и начал быстро одеваться, между тем как Потеха стояла возле него, догадываясь, что тут разыгрывается нечто недоступное ее пониманию. Да и как объяснить столь странное веселье в людях, которые только что бились не на жизнь, а на смерть?

А потом Тонтэр, вдохновленный, видимо, мелькнувшей у него мыслью, заявил, что только одно средство есть для того, чтобы полностью сгладить разыгравшийся инцидент, и заключается оно в бутылочке славного бренди Люссана. Джимс глядел им вслед, пока оба не скрылись за углом дома, и ни слова не ответил на предложение дяди дождаться его возвращения. Он отнюдь не намеревался ждать. Он был несказанно горд сознанием, что дядя Эпсиба готов был вступить из-за него в бой с могущественным сеньором, но, с другой стороны, сердце его ныло от какого-то гложущего чувства, которое еще больше усилилось, когда взгляд его упал на изуродованную шляпу Туанетты, валявшуюся на земле. Он увидел в своем воображении ту прелестную девочку, которая за час до этого проехала мимо него, он вспомнил глаза, ласково улыбнувшиеся ему, нежное личико в рамке черных завитушек.

Опустившись на колени у края пруда, мальчик принялся мыть шляпу, пока она не превратилась в бесформенную кашу, но зато вернулся ее былой блеск и мягкость бархата. Покончив с этим, Джимс отправился к повозке отца и взял оттуда лук и стрелы. Он отнюдь не думал удирать, когда решил пешком направиться домой, не предупредив об этом отца и дядю.

Он скрылся в лесу и быстрыми шагами побрел через густую чащу с Потехой, следовавшей за ним по пятам. События последних часов сделали Джимса старше на несколько лет. Он вдруг возмужал. Это были часы, в течение которых он понес поражение, но тем не менее он, сам того не сознавая, достиг многого. Поль Таш вздул его, холодное безразличие Туанетты превратилось в ненависть, его мечты были разбиты, розовые надежды разлетелись прахом…

И все же он сейчас шел особенно высоко подняв подбородок, его ноги двигались какой-то новой походкой. Утром он пустился в путь, лелея мысли, нашептанные нездоровыми желаниями, а теперь он возвращался, сознавая все безумие своей затеи, взлелеянной в душе его долгой неуверенностью, туманными надеждами и неопределенными потребностями.

Уже в скором времени после ухода Джимса с фермы Люссана дядя Эпсиба обнаружил его исчезновение и, быстро распростившись с Тонтэром и шепнув несколько слов Бюлэну, пустился следом за ним. Быстрая ходьба и свежий лесной воздух очистили его мозг от паров сидра и пива, выпитого у Люссана, и теперь его начали донимать угрызения совести. Его очень мучило сознание, что Джимс ушел один, тем более что это носило характер малодушного отступления. И по пути Эпсиба не раз проклинал Тонтэра, который увлек его за собою, и себя самого за то, что он поддался соблазну.

Немного людей на свете могли бы помериться с Эпсибой Адамсом в быстрой ходьбе по лесу. Не прошло и часа, как он остановился, увидев перед собой Джимса, выступившего из-за кустов с туго натянутой на тетиве лука стрелой. Если у Эпсибы были какие-либо сомнения насчет отваги племянника, то теперь они рассеялись, едва он убедился в зоркости и осторожности мальчика.

— В теории я могу считать себя покойником, — сказал он. — Джимси, мне стыдно за свою неосторожность и беспечность, и я горжусь тобой. На таком расстоянии ты шутя пронзил бы меня стрелой!

— Насквозь! — поправил его мальчик. — Мне не раз случалось расправляться таким вот образом с диким козлом.

— Почему ты удрал? — спросил Эпсиба.

— Я ни от кого не удирал! — негодующим тоном возразил Джимс. — Это ты убежал от меня… с Тонтэром… Я бы никогда не сделал этого… будь это Поль Таш!

— И какого ты мнения обо мне за это? — спросил Эпсиба.

— Я никогда не вел бы себя так, — только повторил мальчик и добавил: — По отношению к человеку, которого я ненавижу.

— Но я не могу сказать, что я ненавижу Тонтэра, — возразил ему дядя. — Наоборот, он мне нравится.

— Но в таком случае почему ты затеял драку с ним? И почему он чуть было не разбил тебе голову своей деревянной ногой?