Черный пассажир ‒ ритуальная чаша

— Ты за минуту провонял и меня и все машину, — Савельева включила зажигание и уже серьезно добавила, — всю свою красивую одежонку кидай в бумажный мешок, выкинешь, когда будем проезжать мимо мусорного контейнера, я приторможу, только шевелись, я тебя не узнаю, с женщинами у тебя гораздо все шустрее получалось, — она плавно вдавила педаль газа и медленно выехала на центральную улицу. Путь был свободен.

* * *

Через десять минут из зловонного канализационного люка показалась бритая голова большого человека. Его рельефный торс с трудом протиснулся в узкое пространство люка, и он также, как и Смагин, пополз к спасительной стене, где его поджидал грузовой КАМАЗ. Капот на машине был поднят и человек в красном комбинезоне, что носят рабочие на буровых вышках, качающих с сахалинского шельфа русскую нефть для американских «рокфеллеров», отер пот вязаной шапочкой и слегка покосился на ползущего человека.

— Ты чего, как питон, после спаривания, быстро в кузов и накройся брезентом или ветошью. — Федул аккуратно прикрыл капот машины, сел за руль и завел двигатель. Затем выглянул в открытое окно и уже со смехом добавил: «Тут только что наш Смагин проползал, его какая-то шлюшка увезла, видно правду говорят, одни у нас дороги и не мы их выбираем, а они нас, ну держись, братан Квадрат, через пятнадцать минут мы должны быть на военном аэродроме под Елизово и уже через пару часов наши российские асы, на сверхзвуковом бомбардировщике доставят нас в Биробиджан, а оттуда через Ленинское два шага до Китайской границы и всего за каких-то сто тысяч штук зеленью все военно-воздушные силы страны и служба безопасности работают на нас, вот где настоящие шкуры окопались…

* * *

— Ха-ха, хи-хи, — ворчал Смагин на заднем сиденье, — тебе бы через зловонную преисподнюю проползти, я посмотрел бы, на кого ты стала похожа.

— А, обиделся, — Галина резко свернула вниз к проходной порта, — понял теперь, как иногда денежки достаются, а что до меня, я тоже прошла не одно такое адское чистилище, чтобы сколотить хорошие деньги, терпи «баловень судьбы», праздники иногда кончаются.

— Ладно тебе, дай что-нибудь выпить, дрожу, как первый раз в постели с развратной женщиной, — Смагин протянул руку, взял из рук Галины квадратную бутылку «Смирновской» водки и приложился к горлышку. — Хорошая ты девка, Галина, все понимаешь, но жизни с тобой я никому не позавидую.

— А что так, дорогой? Мне кроме тебя никто и не нужен, — она внимательно посмотрела в зеркало заднего вида на съежившегося мужчину, — или все еще во мне сомневаешься.

— Нет, Савельева, с такими бабами, как ты я себя чувствую на высоте только в постели, а как дойдет до бытовухи, все, ты меня затюкаешь, и превратится твой любимый Смагин в обычного пропивоху-подкаблучника.

Галина усмехнулась, но ничего не сказала. Она приоткрыла окно и махнула охраннику перед проходной, тот автоматически улыбнулся и поднял изогнутый змеей шлагбаум, даже не удосужившись посмотреть, кто там притаился на заднем сидении, укрывшись в тени затонированных боковых стекол.

Боевая машина Владивостокских рэкетиров «Марк 2», словно уссурийский тигр перед рывком на беззаботного изюбра в таежном распадке, бесшумно остановилась прямо у кромки причала, где на швартовых покачивался, такой же, как и он, потрепанный в боях за «желтый металл», с кривыми впалыми и ржавыми бортами, словно у пережившего свой срок деревенского мерина, средний рыболовный траулер.

— «Галина» — прочитал название на борту Игорь и покосился на свою спасительницу, — твой что ли, давно судовладелицей стала, а все плакала проблемы, проблемы…?

— А ты как думал, красавчик, мы, то же, не пальцем деланы, ты до сих пор женщин не изучил. Мало ли что я тебе напою в постели, на то я и баба, хоть и не люблю, когда меня так называют смерды и всякая воровская рвань. И то, что я тебе сделала услугу, то поверь уж, совсем не из-за твоей «пятерки» баксов. Кстати, я твоему охраннику передала три тысячи из своих, так что за тобой должок.

— Мне на тебя молиться надо, — расчувствовался Игорь, открывая дверцу и ступая на бетон причала, — я так понимаю, ты меня собираешься в море отправить на этом корыте. Так уж лучше вези обратно, там хоть еще дадут возможность помучиться, а эта баржа утонет, не дойдя до траверза входного маяка.

— Это конечно не «Русь, и даже не «Любовь Орлова», Игореша, но лучше, чем камера в тюряге или того лучше у чекистов в подвале.

— Это точно, шучу некстати, ты бы знала, что я там натерпелся в этом мрачном и зловонном подземном «Стиксе», царстве крыс и прочей нечисти, — Игорь, скептически, но с философской улыбкой и сочувствием к самому себе, оглядел невзрачную одежонку, состоящую из спортивного костюма и дешевой кожанки от «чайников» из ближнего Поднебесья.

О горе мне, — он театрально воздел руки к небу, где моя любимая бельгийская куртка и американские сапоги из кожи бизона… эх, — он махнул рукой.

Галина оглядела оценивающим взглядом своего дружка и уж не весело рассмеялась.