Черный пассажир ‒ ритуальная чаша

«Теперь пускай догоняют», — усмехнулся Павел, помахал удаляющемуся берегу татуированной якорями и парусниками рукой и достал из тайника второй вахтенный журнал, удобный Панамский флаг и документы на средний рыболовный траулер «Громобой».

— Старпом, — позвал он по рации своего помощника, — поднимайся на мост и иди в координаты, которые я тебе обозначил на карте, морякам дай команду подготовить новые номера и табличку с новым названием. Российский флаг спустить и поднять Панамский, с этой минуты мы вне закона, так что всем внимательно следить за переговорами погранцов, авиаразведкой и рыбоохраной. Я у себя в каюте с нашим новеньким побеседую.

— Принято, мастер, чай не в первой все в курсе, если понадобитесь, вызовем, можете спокойно отдыхать.

Павел подвернул штурвал против волны, включил авторулевой и спустился из рулевой рубки в каюту.

Все это время Смагин, развалившись в кресле и, закутавшись в огромное махровое полотенце, потягивал ледяное «Асахи», без толку и тупо поглядывал то в иллюминатор, где шумел ветер, и плескалась вода, то листал «Плэйбой» — японского издателя с косоглазыми, желтокожими и коротконогими красотками на глянцевых страницах. После парной он почувствовал себя, словно вновь народившийся младенец, хотелось агукать и шалить, даже до гальюна лень было встать и пройти три шага, лишь дотянуться до бутылки «Сантори», налить очередной стаканчик и не спеша выпить, закусив вареным мороженым крабом… В эту минуту в двери щелкнул ключ и на пороге появился капитан. Он перешагнул через комингс, соблюдая морской обычай, и подмигнул Смагину.

— Ну что оклемался, «туалетный работник», — Пашка-краб не зло засмеялся и похлопал Игоря по плечу, — не обижайся, всяко бывает в жизни, рассказывай, начальник, каким ветром тебя занесло в эту чертову дыру, под названием Камчатка и от кого так, очертя голову убегаешь, что готов рискнуть выйти в море на моем старом корыте? — Павел уселся в кресло напротив и налил себе фужер виски.

— Давай за отход, турист, и будем готовиться к тяжелому переходу. С юга два циклончика поднимаются, к утру нас накроют, к этому времени мы должны укрыться за Курильской грядой, если движок не подведет, слышишь, как надрывно работает, выдает старина все, что может, а все потому, что мы задержались, ваше высочество поджидали.

Смагин глотнул полстакана виски, запил пивом и, прищурившись, как это делают выпившие люди, хлопнул себя по лбу.

— Мать честная, до чего же земля круглая и малюсенькая, да это тот самый рыбацкий капитан, что запал на нашу Галинку, когда мы развозили экипажи судов по экспедициям на «красном пассажире», а я-то думаю, что это за урка татуированный у Савельевой в друганах появился, — Смагин попытался встать, но от сильной бортовой качки вновь завалился, в наглухо прихваченное талрепами к палубе, кожаное кресло. Он махнул рукой и погрозил Павлу пальцем, — ах ты, старый развратник, совратил девчонку, шучу, неужели до сих пор встречаетесь, может это и есть та самая любовь?

— Ну, как тебе сказать, — Павел достал из кармана кителя пачку японских «Майлд севен», звякнул зажигалкой и, закрыв глаза, блаженно затянулся сладковатым дымком, — кажется, я ее люблю и мне от того, что кто-то меня ждет на берегу становиться тепло на душе. Раньше такого не было. Как говорят, в каждом порту у меня была невеста, даже на Филиппинах в Маниле живет одна девушка по имени Санта-Мария-Тереза, я даже как-то, по пьянке, летал к ней из Сеула с шальными деньгами. Познакомился с семьей, мамой, купил им небольшой магазинчик, брату японскую «Хонду». Вместе летали отдыхать в Гонконг, она обещала приехать ко мне в Россию, но, как вновь увидал Галину, всех сразу забыл, как пелена на глаза наплывает, сам иногда не узнаю себя.

Смагин кивнул головой.

— Бывает, — он посмотрел пустой стакан на свет и улыбнулся чему-то своему, не ты первый, и не ты последний. Но в этой, как ты называешь дыре, я оказался не случайно, дела понимаешь. Раньше как-то везло, все время фортуна мне подсказывала, где удача. Сегодня я в полном дерьме, дружище, и полагаюсь в данный момент только на тебя.