Черный Пеликан

Через некоторое время мы действительно выехали на широкий проспект – я не бывал на нем до того и теперь с любопытством посматривал на новые девятиэтажные здания, выстроившиеся с обеих сторон. Город М. казался здесь чище и опрятней, несмотря на свинцово-серые тучи, но при этом не имел лица, будто открестившись без сожалений от всех своих тайн и чудачеств. Машин было мало, но я не спешил и не набирал скорость – все теперь казалось послушным и подвластным, хотелось растянуть это ощущение и насладиться им сполна. Юлиан, угодивший в сеть и практически повязанный по рукам и ногам, мирно молчал и смотрел прямо перед собой, проводник шмыгал вечно простуженным носом на заднем сиденье, а верный Альфа-Ромео гудел мотором, будто радуясь полному баку и вполне приличному асфальту. Что-то ждет впереди? – изредка думал я с некоторым беспокойством, вспоминая рытвины и ухабы, на которых нещадно болтало грузовик Бена, но помочь этому было никак нельзя, а потому не стоило и переживать заранее.

Потом проспект кончился, и мы въехали в какой-то окраинный район с кривыми улицами и домами, походящими на бараки, Луис оживился и стал подсказывать дорогу, многословно разъясняя, когда и куда следует свернуть. Я покосился на него с неодобрением, но он, по-видимому превратно истолковав мой взгляд, стал еще более разговорчив, шепеляво пытаясь рассказать что-то чуть ли не про каждый переулок, встречающийся на пути. Скоро это стало невыносимым, и его пришлось одернуть довольно-таки грубо, так что Юлиан даже глянул на меня, иронично подняв брови, а подросток замолчал испуганно и чуть не пропустил следующий поворот.

«Турист», – снисходительно подумал я про Юлиана, при этом ободряюще ему кивнув, а о подростке нечего даже было и думать, он был совсем еще мелок и глуп. Экая все же убогая компания… Тут же накатило воспоминание, непрошеное вполне, о том, как всего несколько недель назад я трясся в тяжелом лендровере навстречу тем же дюнам, только на север, а не на юг, и об улицах с особняками, а не бараками, что окружали тогда, и о Кристоферах, о Сильвии, походившей на цыганку, о холодноватой красотке Стелле… И, конечно, Гиббс… – меня снова обожгла мысль о недавнем сне, но потом я вспомнил, что впереди нас с ним ждет решительный разговор, лишь только я разделаюсь с текущими делами, и снова воспрял духом. Да, я найду его, пусть попробует оттолкнуть и не дослушать… Почему ж все-таки с теми мне хотелось побрататься, хоть и не звали, а эти теперь чужды, как посторонний биологический вид?

Я сердито моргнул несколько раз, словно отгоняя ненужные сантименты. Чужды, не чужды, выбирать не приходится. К тому же, одного из них уже выбрал не кто иной как ты сам, так что нечего жаловаться и размягчаться душой. «Там у знака – налево, по грунтовой; через полмили на трассу выскочим», – прогундосил сзади Луис и чихнул. «Будь здоров, не кашляй», – тут же хохотнул Юлиан, и я согласно хохотнул вместе с ним – сам выбрал и точка, теперь идем до конца.

Дождь усилился, и на грунтовой дороге машину ощутимо вело из стороны в сторону. Я снизил скорость и сосредоточился на скользкой колее. К счастью, вскоре мы и впрямь попали на подобие автострады – разбитой и требующей ремонта, но с остатками твердого покрытия, которому ливень был не страшен.

Я приободрился, и спутники, казалось, тоже воспряли духом: подросток начал было насвистывать фальшивый мотив, моментально умолкнув, едва я бросил на него очередной строгий взгляд, а Юлиан повозился на сиденье, закурил и, очевидно утомленный молчанием, завел со мной нудноватую дорожную беседу. Я отвечал хоть и не очень охотно, но все же проявляя известную дружелюбность – не стоило становиться букой и оставлять его наедине с собственными мыслями, которые могут завести не туда. Впрочем, от меня не требовалось многого – говорить о делах не позволяло присутствие постороннего, на что я сразу же недвусмысленно намекнул. В результате, разговор свелся к юлиановским монологам о плохой погоде, дороге и проплывающих мимо однообразных пейзажах. Все это не заслуживало доброго слова, и он был несколько ворчлив, но в целом – благодушен и незлобив, пребывая, наверное, в энергическом предвкушении настоящих мужских свершений. Я поглядывал на него, молодого, сильного и уверенного в себе, и ощущал себя таким же уверенным, молодым и сильным, но все свершения, ждущие впереди, волновали мне кровь куда меньше, в том числе и то, к которому мы спешили сейчас, разбрызгивая грязь на обочины. Я даже позавидовал чужому неведению, но зависть скоро была изгнана, как недостойная меня, предводителя маленького отряда, послушного моей воле. Небось в неведении не предводительствуют, укорил я сам себя и тут же сострил что-то в ответ на неизбежный вопрос Юлиана: – «А это уже дюны?»