Черный пепел на снегу

Вороной конь, что был под вёльвой, взбрыкнул, и та, чтобы удержаться в седле, вынуждена была ослабить хватку. Забава глотнула холодного воздуха, отчего у неё перед глазами поплыли радужные круги.

– Ах ты, тупая скотина! – зло прошипела Астрид, замахиваясь на коня.

Тот косил на свою наездницу злым фиолетовым глазом, хрипел, изворачивался, чтобы укусить хозяйку. Забава, поняв, что на неё пока никто не смотрит, предприняла отчаянную попытку к бегству. Умом понимая, что в тяжелом сарафане, по снегу ей далеко не уйти от всадников. Она побежала прочь, просто потому что могла.

Князь было ринулся за ней, но вороной жеребец словно взбеленился. Он встал на дыбы, размахивая в воздухе копытами, и медленно повалился на спину, подминая своим немалым весом вёльву.

Астрид почувствовала, как хрустят её кости, и всё же изо всех сил вцепилась в луку седла, пытаясь снова взять контроль над телом и разумом Ингве, но тот был словно глух к её потугам. Он не без удовольствия прокатился своей могучей тушей по вёльве и попытался встать, сбросив её с себя. Но та крепко держалась в стременах.

Тогда он закрутился волчком на месте, силясь извернуться и укусить наездницу, а то и совсем сбросить её с себя. И когда у него это почти получилось, почувствовал резкую боль от вонзившегося в уголки губ грызла. Жеребец взвизгнул и на мгновение замер, пойманный за узду князем. Тот держал жеребца железной хваткой. Раскрасневшийся и тяжело глотающий воздух, он даже на миг позабыл об убегающей девке. В таком восторге он находился от того, что поймал, укротил коня.

Этот жеребец восхищал Всеволода с первого дня, как он его увидел. Статный, вороной, злой. Он стал бы верным другом для сильного и свирепого воина. Но он же и немного пугал его. Слишком осмысленным взглядом, хитростью. Он не раз ломал стойло, пугал конюхов, гонял других лошадей, и иногда людям казалось, что делал это с каким-то извращённым удовольствием.

И сейчас князь почувствовал своё превосходство. Он, Всеволод, поймал могучее животное, ещё не приручил его, но заставил остановиться. Он тешил себя надеждой, что однажды конь признает его хозяином и тогда…

Что будет тогда – князь не успел додумать. Сначала он услышал влажный хруст, а затем – почувствовал дикую боль в ладони. Два пальца князя скрылись во рту жеребца. По бархатным губам потекла кровавая пена.

Князь закричал, хватаясь за искалеченную руку, а конь-таки, сбросив на мгновение замешкавшуюся хозяйку, помчался вслед за убежавшей девкой.

Забава, услышав стук копыт за своей спиной, поняла, что её нагнали, сейчас схватят или совсем затопчут, и попыталась ускориться, но конь всё равно нагнал ее.

Он поравнялся с девушкой и замедлился, тесня её в бок, демонстрируя пустое седло. Тело Забавы среагировало куда быстрее разума, и она, ухватившись за гриву на покатой шее, вскочила в седло, на скаку пытаясь нащупать стремя.

Вслед им понеслись стрелы. Забава оглянулась – белесая ведьма стояла с луком в руках, с ненавистью глядя им вслед. Она положила очередную стрелу на тетиву, и конь начал петлять как заяц, максимально усложняя ей задачу. Девушка прижалась к могучей шее, пытаясь не выскочить из седла.

Арвид сидел у окна, тщательно вчитываясь в короткую записку, наспех написанную на куске самой дешёвой бересты, и всё сильнее хмурился. Писал ему Къелл, что само по себе было достаточно хорошо, он давно не получал вестей от старого вояки. Но писал он странные вещи:

«Скоро прибуду в Киев с сыновьями. Прошу помочь в первое время обустроиться. В долгу не останусь».

И всё. Ни здрасте, ни до свидания.

Арвид уже семь лет был послом при Киевском князе, помогал в торговле, решал мелкие конфликты между двумя государствами и, возможно, просто отвык от отсутствия расшаркиваний и словоблудия. Но не это его так напрягало.

Насколько он помнил, Къелл даже женат не был никогда. Сыновья? За семь лет, конечно, многое могло измениться, но почему-то послу слабо в это верилось. Морской волк сознательно не обзавёлся семьей. Отшучивался, что не родилась ещё та женщина, которая способна его вытерпеть.

– Всё в порядке? – Дайгерд, супруга Арвида, тихонечко присела рядом. Они уже женили двух сыновей и теперь подыскивали женихов для дочерей-близняшек, но, несмотря на возраст, эта женщина смогла не растерять девичьей тонкости, а возраст выдавали лишь тоненькие ниточки мимических морщин. Она тихо старилась вместе с мужем, как и обещала когда-то под священным древом. Но даже это Дайгерд делала красиво.

– Къелл пишет, – Арвид глянул на супругу. – Просит, чтобы мы помогли ему обустроится на новом месте.

– Это проблема?

– На первый взгляд – нет, – годы на высоком посту научили старого норда быть осторожным и даже подозрительным. – Не понятно, почему он решил вдруг перебраться с родных берегов сюда. Как бросил брата? Мы года два назад виделись в Константинополе. О сыновьях он ничего не говорил. Даже не говорил, что собирался жениться.