Черный поток

Я уверен… нет, я просто знаю, что и тебя, читатель, неоднократно обуревало желание оживить любимых героев, пересоздать события книг в нашей, реальной жизни. Скажешь, нет? Ну что же ты! Будь смелее. Со мной не нужно лукавить. Доверься автору, который с тобой на одной стороне баррикад, потому что он и читатель тоже. Страстный, неудержимый… То-то же! Давай посмотрим друг другу в глаза. О да, я вижу. Конечно же, ты хотел сам, своей рукой проткнуть насквозь гвардейца кардинала, отсечь одним ударом голову коварной миледи – покарать злодеев. Творчество в общем и книги в частности должны служить высшим целям, высшим силам, Богу, если угодно. Они призваны славить имя Его во веки веков. Если же произведение пишется с какой-либо иной целью… Значит, оно служит исключительно по прихоти Князя мира Сего. Питает черноту его строчек и ослепительную белизну страниц. Хаос и распад. Не отрицай. Так и есть. Я знаю!

И чем глубже ты погружаешься в могучее колдовство нечестивой фантазии, тем богоподобнее кажешься самому себе, тем больше стремишься изменить этот мир… потому что чувствуешь, что можешь!

Вместе с гением Достоевского я рубил топором старуху-процентщицу и задавал вопрос: зачем же ты так, Родя? Почему не отлежался дома, а пошел с лихорадкой к следователю? Почему не смог возвыситься над содеянным и посмотреть на все с высоты своего ума?.. Незаурядного, готового к озарению… Но нет, не дотянулся. А я был уверен, что смогу.

Я сжимал рукоять шпаги, ощущал, как она вибрирует в ладони, и думал: для чего вы сцепились с Лаэртом, принц? Почему было не покончить с королем сразу? Я бы сделал именно так.

Ах, как же я жаждал встать на плечи гигантам, создать собственное творение по образу и подобию их божественных шедевров, но… с другими финалами. Такими, какими, по моему мнению, они должны быть. Я стремился воплотить свое робкое желание единения с гениями в работах, за которые бы не было стыдно. Чтобы люди, прикоснувшись к ним, поняли и посчитали их не юношеским фанфиком, а задумались над замыслами великих. Над тем, что на самом деле авторы хотели им сказать.

Я чувствовал, что не могу не творить. Что это непозволительное разбазаривание потенциала, который, вероятно, способен стать чем-то большим, чем просто подражание. И я решил, КАК я его реализую.

В споре о предназначении и задачах искусства я всегда придерживался точки зрения, что искусство создает реальность, а творчество определяет бытие. Каждый художник знает тот упоительный восторг, когда персонажи вдруг оживают и начинают действовать самостоятельно. Иногда даже вопреки задумкам и желаниям автора. Помнишь, читатель, ту историю, известную еще со школы, о том, как удивился Александр Сергеевич, когда Татьяна – его любимый персонаж – вышла замуж за генерала? Я тоже хотел таких героев! Такой самостоятельности произведения, такой жизни в них!

Надо признаться, что сперва в моем творении (поначалу оно еще было сумбурным и непоследовательным) выраженные главные герои отсутствовали. И я очень из-за этого беспокоился. Буквально не находил себе места. А затем… О, затем пришло разрешение от бремени сомнений. Я понял, что это может стать интересным приемом, фишкой моего полотна. Настоятельно хочу подчеркнуть, что я никогда не собирался и не желал выводить автора на первый план. Он должен был оставаться – и остался! – лишь безымянной фигурой на фоне. Голосом. Хотя, конечно, этот голос принадлежал создателю Ойкумены произведения. И мне кажется, что этот ход удался.

Жанр… С жанром произведения было сложнее всего, потому что глаза разбегались в разные стороны от обилия возможностей. Я думал долго и мучительно, но выбор не приходил. И когда я уже почти отчаялся, решение пришло само собой. Во сне. Божественное наитие. Все мои задумки и желания можно было реализовать в постмодернистской постановке. Этот вариант позволял органично вплести бесконечное разнообразие заимствований и цитат, которые я хотел перенести со страниц самых ярких, самых любимых моих книг. Даже это послесловие, которое ты сейчас читаешь, – это финальный выход детектива из классических детективных романов. И оно хорошо легло, переплелось с общей канвой рассказа, тебе так не кажется?

Дальше наступило время выхода на сцену протагониста – сыщика и антагониста – преступника. И если с фигурой сыщика мне невероятно повезло и его не пришлось создавать, то преступников я предусмотрительно заготовил несколько, чтобы выбрать наиболее подходящего, когда наступит нужный момент. Наиболее перспективным кандидатом казался один из моих учеников, Дениска.