Черный поток

А затем удивительное стало расти, как снежный ком, и уже даже я – автор – не мог оторвать от происходящего взгляд. Мужу госпожи Зигуновой действительно поручили вести следствие, так что желанный протагонист нарисовался сам собой, без каких-либо усилий с моей стороны. До этого я не слишком углублялся в его изучение, потому что это могло оказаться напрасной тратой времени, но теперь… О, теперь я погрузился в жизнь Петра Сергеевича со всей страстью. Мне кажется, я хорошо изучил героя и даже – чего греха таить? – полюбил его. И мне кажется, что тебя, мой преданный читатель, я тоже сумел заинтересовать протагонистом. Его семейные неурядицы, проблемы на работе, внутренние конфликты – все это так знакомо, так близко. Разве можно остаться равнодушным? Думаю, нет.

Все шло, как я задумывал. С каждым новым штрихом все четче вырисовывалось противостояние главного героя и невидимого, но всесильного автора. Как некогда Одиссей боролся с олимпийскими богами и Эдип шел наперекор беспощадному року.

Моему восторгу не было предела!

Правда, дурень-Аброськин привлек слишком большое внимание жандармов, так что мне пришлось включиться в игру уже непосредственно, а не на позиции режиссера. Плохо, конечно. Это ломало задумку, но добавило произведению и некоторые новые черты. Как по мне, весьма захватывающие и пикантные.

Автор все-таки стал героем.

Договориться о встрече с журналюгой не составило никакого труда. Стоило мне только прозрачно намекнуть, мол, имеются доказательства того, что ректор моего института – тайный педофил, как Лисичкин зазвал меня на свою дачу без свидетелей. Продырявить его шпагой (даже такой тупой!) не составило никакого труда. Люди готовы почти на все, когда на них наставлен пистолет. Когда он начал дергаться в своем атласном коконе, то очень напомнил мне здоровенного жука. Гадость.

Для Карениной тоже многого не понадобилось. Неверные жены среднего возраста ведутся на онлайн-обработку, как тупые овцы. Мне осталось только раздобыть потрепаную форму у Аброськина, приехать в Железнодорожный и закатить шикарный вечер в ресторане. Староват немного, да – но зато так старомодно ухаживал, сорил деньгами… Любая клюнет. А там немного снотворного в бокале шампанского и – вуаля! – дамочка спит мертвецким сном. Бросить на рельсы неподвижный куль в юбке не требует ничего, кроме физического усилия. Да и вес-то был бараний – 50 кг с хвостиком. Я бы и двух таких донес. Проще простого.

Моцарт… Ах, мой милый Моцарт. Или Милый кот. «Пошлость. Звенящая пошлость», – как изрек один небезызвестный председатель Союза кинематографистов. Такая глупая и бездарная пустышка, что даже несколько неудобно перед гениальным композитором и его воплощением в «Маленьких трагедиях». Кислоту она хлебнула сама, свято веря, что к ней пришел друг соседа, по совместительству ее преданный фанат и дилер новой «живой воды» – продвинутыми бутиратами для элиты. Прошу прощения, а у вас не найдется ручки и листка – нужно оставить записку другу, его, похоже, нет дома. А у меня тут такие проблемы, такие проблемы! Ой, а вы, случаем, не Милый кот? Боже, я вас обожаю!.. Кстати, хотите заюзать одну лакшери дурь? Ну и дальше такая же чушь… Когда она поняла, что выпила далеко не ту кислоту, о которой думала, кричать уже было нечем. А дальше – чем больше кислоты, тем лучше. Запах, правда, такой – бррр. Прямо как от творчества самой блогерши.

Кстати, я в очередной раз убедился, как же прав был Александр Сергеевич, когда вкладывал в уста своего Моцарта знаменитые слова: «Гений и злодейство – две вещи несовместные». Будь я злодеем, мои произведения были бы другими. Я получал бы удовольствие от мучений своих жертв или извлекал из их смертей какую-нибудь выгоду. Это было бы так низко и уродливо. Я же чист – душой и помыслами. И мои инсталляции – лишь перемещение гениальных идей классиков на холст современной реальности. Ну еще в некотором роде воздаяние за грехи. Совсем немного, ибо это не есть основная моя цель. Пусть Бог карает или прощает, мое же ремесло совсем в ином.

Итак, отзвучали вопли сирен, отгремели крики ужаса или восторга у читателей новостей. Пришло время финала. Каждой хорошей книге необходим финал. Ненавижу бесконечные тексты, которые читателю проще оборвать самому, чем дожидаться окончания. И с не меньшей ненавистью отношусь к завершениям на самом интересном месте. Помнишь, читатель, ту потерю листков, фиксирующих конец истории гоголевского Ивана Федоровича Шпоньки? Они были использованы для печения пирожков. И в итоге как бы стали символом победы низменных реалий жизни над ее динамикой и дуализмом. Но плевать на глубокие мысли по этому поводу – финала-то нет! Повесть не закончена. И это всегда приводило меня в чудовищное бешенство.

Поэтому я решил, что в моем повествовании непременно будет хороший яркий финал.

Я заронил в Дениса мысль о том, что было бы очень полезно, если бы Зигунова отдала своего сына в его Лито. Голубки смогли бы гораздо чаще видеться по совершенно законному поводу. Парень с наскока заглотил наживку и уговорил свою зазнобу так и сделать.