Черный принц

– Сделать бомбы – мало. Их нужно настроить. Синхронизировать с кристаллом. Человек на такое физически не способен. А тот сумасшедший, который согласился помогать Шеффолку, он ведь понимал, что именно затевает. И не удивлюсь, если сам подсказал… понимаешь?

Кивок.

– И я должен найти заряды. Или кристалл.

– С чего ты решил, что они здесь?

– А где еще, Таннис? Мой дядя ошибался, когда говорил, что обыск ничего не даст. Шеффолк-холл – самое надежное место, которое только можно себе вообразить. Он древний и закрытый. Герцогиня давным-давно никого не принимает, но статус ее сам по себе защита от… излишне любопытных.

Таннис кивнула и тихо сказала:

– Она ненормальная.

– Кто?

– Герцогиня. Ты знаешь, что она посадила в клетку своего мужа…

Она обняла себя за плечи.

– В ее комнате полно мертвых роз. И еще она только белые платья носит, вроде свадебного… это как траур… она его убила, и все равно траур… Если Освальд тебя найдет, он… пожалуйста, Кейрен, уходи. Пусть все… идет. Я уговорю его остановиться. Он же не сумасшедший, он просто запутался и…

– Таннис! – Кейрен прижал палец к губам. – Надеюсь, в твоем шкафу хватит места?

По коридору не шли – крались, то и дело останавливаясь, прислушиваясь к темноте. И кто бы это ни был, но явился он не вовремя.

– Тише, девочка. Ты вернешься в постель, и… если вдруг начнут вопросы задавать, просто плачь. В твоем положении плакать естественно… и не бойся, все у нас будет хорошо.

Ее шкаф был забит старыми шубами. И Кейрен зажал нос, чтобы не расчихаться от пыли. Он зарылся в древние ветхие меха, осознавая, что все-таки появление его в Шеффолк-холле сродни безумству. И все-таки…

Дверь отворилась почти беззвучно.

– Таннис? Ты не спишь? – тоненький старушечий голосок.

И следом мягкое, вкрадчивое:

– И что вы делаете здесь, тетушка.

Запах плесени и земли пробивается сквозь пыль. И ярость клокочет в горле.

…а ведь Кейрен Шеффолка не услышал. Старуху – да, а вот Шеффолка…

– Решила проведать нашу девочку.

– Ночью?

– Мне не спалось. – Старуха всхлипнула, и голос ее изменился, сделавшись дребезжащим, нервным. – Меня бессонница мучает!

– Примите капли. Помните, я принес вам капли?

– Да? – Удивление почти искреннее. – Наверное, я забыла…

– Наверное, тетушка, – легко согласился Шеффолк. – Вы забыли… это бывает… хотите, я лично буду напоминать вам о каплях.

– Конечно, Освальд. Ты такой милый мальчик… а помнишь, мы вместе зал к Рождеству наряжали? И ты мне свечки подавал… ты был таким послушным…

– Как я могу забыть, тетушка. Но идемте, Таннис следует отдыхать…

Вновь шаркающие шаги, теперь старуха идет нарочито медленно, и Кейрен слышит обоих. А дверцы шкафа прогибаются.

– Сиди. – Таннис говорит очень тихо. – Освальд вернется, чтобы проверить…

Он и вправду возвращается и ступает легко, беззвучно, но о появлении предупреждает запах. И Кейрен сжимает губы, запирая клокочущую в горле ярость.

– И тебе не спится? – От Освальда несет плесенью и подземельем, еще кровью, не свежей, но застарелой.

– Да… вот как-то…

– Не обращай на старуху внимания, она давным-давно свихнулась.

– Но ты ее терпишь?

Таннис отступает.

– Мама к ней привязалась…

– А ты почему не спишь? Дела?

– Дела, – охотно соглашается Освальд. – И милая, я предпочел бы, чтобы сегодня ты осталась у себя, хорошо?

– Хорошо.

– И даже не спросишь почему?

– Не спрошу. Меньше знаешь… дольше живешь, верно?

– Прекрати. – Его тон изменился. – Я же обещал, что не трону тебя. Просто потерпи. Все закончится и…

– Когда?

– Скоро, Таннис. Очень скоро.

Он замолкает.

Исчезает. И тишина воцаряется надолго, Кейрен слушает ее, уже не ушами, но кожей, нервную, лживую, готовую в любой миг рассыпаться, как сыплются под его прикосновением шубы.

– Выходи. – Таннис открывает двери. – Он ушел и… вернется, но позже. Гостей встречает.

– Каких?

– Откуда мне знать? Ты же слышал. Тех, которых мне показывать не станет…

А вот Кейрен просто-напросто обязан взглянуть на них.

– Тебя заперли?

– Нет. Отсюда все равно не сбежать.

Ее голос, ее потухший взгляд и страх, который вернулся, тревожили. И Кейрен обнял эту странную беспокойную женщину, сказав:

– Я тебя вытащу, слышишь?

– Конечно.

Таннис солгала, глядя ему в глаза, улыбаясь.

– Возвращайся в постель. Он прав, тебе следует отдохнуть. – Кейрен поцеловал поблекшие веснушки на ее щеках. – Вот так… и глаза закрывай.

Он сидел рядом, держал ее за руку, слушая и дыхание, которое становилось более спокойным, глубоким, и древний одичалый дом.

Обернувшись, Кейрен ткнулся носом в раскрытую ладонь: не стоит волноваться.

Дверь и вправду была не заперта.

А коридор – темен.

И путеводной нитью по нему протянулся плесневелый запах Освальда Шеффолка. Этот запах вел, заставляя держаться в тени, прислушиваться к ночным шорохам и скрипам, тяжелым вздохам где-то рядом, к урчанию труб и стону камня, который воевал с зимой.

Ветру.

Воде, что, срываясь с острия каменной иглы, разбивалась о подоконник.

Тускло мерцали в нишах рыцарские доспехи, следили за Кейреном через щели забрал. Поворот.

Лестница.