Черный Принц

Затем Эдуард Вудстокский отправился в Ла-Рошель — самый неспокойный и мятежный из всех городов в его владениях. Однако это был важный порт на атлантическом побережье, через который велась активная торговля вином и солью. Поэтому принцу было необходимо во что бы то ни стало заручиться поддержкой его жителей, пусть даже формальной. Он потребовал клятвы верности от 16 человек, пользовавшихся в городе наибольшим влиянием. Сентябрь и октябрь Эдуард провёл в Пуатье, принимая оммажи от пуатевинских дворян во главе с Гийомом Л’Аршевеком, сеньором де Партене. Нескольким аббатствам вокруг столицы графства были пожалованы средства на ремонт укреплений, подобно тому, как это было сделано в Коньяке.

Рождество 1363 года принц и его свита отметили в Ажене. Там Эдуарду принёс клятву верности известный воин Флоримон де Леспар. Однако ещё более значимой была встреча с Гастоном Фебом, личное знакомство принца с которым состоялось во время шевоше 1355 года. Граф де Фуа, весьма своевольный вассал, обладал нравом гордым и независимым, его приходилось всячески обхаживать, не прибегая к откровенному давлению и приказам. На особой церемонии в Ажене 12 января Гастон Феб принёс оммаж, однако когда сэр Джон Чандос задал ему стандартный вопрос, за какие земли он даёт клятву верности, то гасконец гордо заявил — только за виконтства Марсан и Гаводен. И добавил после этого вызывающе, что никогда ещё не приносил никому оммажа за прочие свои беарнские земли.

Поневоле удовольствовавшись таким половинчатым обещанием верности, в середине февраля Эдуард Вудстокский вернулся в Пуатье, куда продолжали прибывать запоздавшие вассалы. К 4 апреля в общей сложности по Аквитании было принесено 1047 оммажей. Множество хартий и привилегий принц либо подтвердил, либо даровал вновь, желая обеспечить лояльность своих новых подданных. Впрочем, представители высшего духовенства, являвшиеся одновременно светскими сеньорами и принуждённые к принесению клятвы верности, громко выражали своё недовольство. Никто до сих пор не поступал с ними таким образом — Эдуард действовал так, как считалось приемлемо в Англии, но не соответствовало порядкам, принятым в Аквитании и Лангедоке. В защиту прелатов выступил даже папа, который был сильно озабочен тем, чтобы подобный прецедент не стал обычаем. Понтифик вступил с Эдуардом в весьма язвительную переписку, требуя отменить уже принесённые священнослужителями оммажи, однако никаких уступок от принца Аквитанского не добился.

* * *

В тесный круг советников Эдуарда вошли старые испытанные друзья: должность коннетабля Аквитании занимал сэр Джон Чандос. Сенешалем, председательствовавшим в суде княжества, служил Томас Фелтон. Обязанности канцлера и коннетабля Бордо, отвечавшего за финансовые вопросы, исполнял Джон Херуэлл. Провинциями управляли лояльные принцу наместники примерно с таким же кругом обязанностей, как у шерифов в Англии. Они должны были следить на вверенных их попечению землях за поддержанием законности и порядка, опираясь на местные общины.

Основная трудность, с которой столкнулся Эдуард Вудстокский, заключалась в необходимости укрепить свою власть на новых обширных территориях, которые лишь недавно перешли к англичанам — до заключения мира в Бретиньи в течение нескольких десятилетий они вынуждены были довольствоваться лишь клочком земли вокруг Бордо. Принцу крайне тяжело было восстанавливать порядок и организовывать сбор налогов в регионах, слишком долго не знавших над собой диктата ни французов, ни англичан, и не плативших никому.

При всей огромной политической значимости княжества Аквитанского, оно никогда не славилось своим богатством. Как минимум полтора последних десятилетия Аквитания приносила только убытки, которые покрывались за счёт английской казны. Ожидать, что в ближайшие годы княжество станет хотя бы самодостаточным, не приходилось. Местная экономика базировалась в основном на производстве вин и в гораздо меньшей степени — на экспорте соли, стали и красителей. Новые территории, приобретённые англичанами по условиям мира в Бретиньи, когда-то были вполне зажиточными, но за десятилетие войн и грабежей обезлюдели. К тому же эпидемии чумы 1348 и 1362 годов нанесли им больше ущерба, чем любому другому региону Франции. Их интеграция в английскую экономическую и политическую систему требовала длительного времени, и для начала следовало устранить все неопределённости, связанные с саботированием французской стороной мирного договора, а также наладить систему налоговых сборов.

Эдуард Вудстокский подозревал, что отец, даровав ему титул принца Аквитанского, преследовал одновременно несколько целей. Помимо понятного и совершенно очевидного желания обезопасить границы своих континентальных владений, король надеялся сложить с себя бремя финансовой поддержки Гиени. Надо сказать, что принц не пришёл в восторг от перспективы покрывать дефицит бюджета за счёт собственных доходов от других доменов, нормальное функционирование которых ему только-только и с большим трудом удалось наладить.