Черный Принц

Показательно, что большинство очевидцев и даже многие авторы французских хроник не разделяли обличительного пыла Фруассара и Уолсингема, равно как и безымянного автора лиможского манускрипта. Так, «Хроники четырёх первых Валуа» лишь констатировали: «Принц Уэльский и герцог Ланкастерский энергично, настойчиво и беспрерывно атаковали город Лимож, разрушили его укрепления и взяли штурмом. И многие горожане были преданы смерти за то, что они перешли к французам»⁴⁷.

Многие — это, однако, далеко не все. Столь же кратким оказался и герольд Чандос, хотя он высказался достаточно определённо:

Кто гибели счастливо избежал,
Тот после боя к принцу в плен попал⁴⁸.

Автор поэмы, кстати говоря, имел в виду вовсе не население города, а конкретно те три сотни воинов, которые составляли гарнизон. Естественно, его можно обвинить в подтасовке фактов в угоду англичанам. Однако симпатии к принцу вряд ли испытывали нотабли Монпелье. И тем не менее, в муниципальных архивах этого города нет ни слова о зверствах, учинённых Эдуардом Вудстокским после победы: «Далее, в том же году, девятнадцатого сентября город Лимож был взят и уничтожен принцем Уэльским, у которого это заняло не так много времени»⁴⁹.

Положим, Монпелье находится весьма далеко, и до средиземноморского побережья могли дойти лишь отзвуки рассказов о событиях в Лимузене. Но город Юзерш отстоит от Лиможа всего на 60 километров, и монах расположенного там аббатства Святого Петра наверняка был неплохо осведомлён обо всех последствиях осады, хотя и путался в сроках:

«В лето господа нашего 1370-е, накануне дня святого апостола Матфея, город Лимож был захвачен принцем, который осаждал его три недели. И указанный город был сожжён, до основания разрушен, разграблен и полностью опустошён. Монастыри и церкви ограблены и осквернены убийством в них людей; святые реликвии, образа святых, и распятия разграблены и выломаны. Епископ, аббаты Святого Марциала и Святого Августина, а также священники захвачены в плен»⁵⁰.

Количество жертв снова не уточнялось, но совершенно ясно, что хронист Юзерша не считал его большим. Кстати, предоставим слово и обитателям тех самых аббатств, которые по мнению юзершского монаха тяжко пострадали от рук англичан. Удивительно, но они ничего не сообщали по поводу кровавой бойни в городе. Хроника аббатства Святого Марциала, расположенного непосредственно в самом Лиможе, привела число убитых: «В год 1370-й, 19 сентября город был взят и разрушен и более 300 человек убито из-за бунта против монсеньора Эдуарда, герцога Аквитанского»⁵¹.

Вот такой будничный комментарий с акцентом на несомненную вину погибших. Не стоит также игнорировать свидетельства, сохранившиеся в архивах Авиньона. Его святейшество являлся одной из самых осведомлённых персон в средневековой Европе, поскольку к нему стекалась информация из самых удалённых уголков христианского мира, причём параллельно по нескольким каналам — и от приходских священников, и от членов монашеских орденов. Но документы в папских архивах говорили только об имущественном ущербе, а не о человеческих жертвах. В частности, биограф Урбана V упоминал исключительно о разрушении Лиможа: «Город тогда полностью уничтожили, разрушили, дома сравняли с землёй, он превратился в необитаемую пустыню, уцелел лишь собор»⁵².

И, наконец, в очередной раз поставил под сомнение теорию тотального избиения жителей Лиможа французский историк Гилем Пепан. Несколько лет назад он обнаружил в испанских архивах письмо, написанное лично Эдуардом принцем Аквитанским спустя три дня после падения города и адресованное Гастону Фебу, графу де Фуа. Свою находку Пепан представил на конференции Международного средневекового конгресса в Лидсе. В письме принц сообщал, что захватил епископа Лиможского, а также Роже де Бофора, брата папы Григория XI. Кроме того, он извещал графа де Фуа, что его войска взяли в плен 200 французских рыцарей и латников, но ни о каких массовых убийствах не писал⁵³.

* * *

Таким образом, по совокупности данных из многочисленных, хотя и недостаточно достоверных и подробных источников, можно сделать по крайней мере один вывод. Никакого выходящего за рамки обычаев зверства по отношению к мирному населению Лиможа проявлено не было. Во время штурма и сразу же после него погибло около 100-150 рыцарей и латников гарнизона и местных дворян, нашедших убежище в городе. Под горячую руку штурмующих отрядов также попались две сотни горожан, которые были убиты разгорячёнными битвой воинами.